— Скажи Миху, — попросил Тор, — что я был у айкупов. Их вождь Лар готов пролить кровь с сынами неба. Он тоже хочет стать другом и братом великого вождя Миха.

— Передам! — на самых нижних, самых солидных басах пообещал Натан. — Вождь Мих всё время думает о союзе с купами и айкупами. Он никогда не даст их в обиду. Ухр Тор!

Они остались очень довольны друг другом. И уже через час мы двинулись к болоту, где интересующих Ренцела насекомых было больше всего. А потом предстоял поход к реке и в сухой лес за моим вертолётом.

По пути я заметил, что сумка, висевшая на плече Натана, была точно того же цвета, что и наши голубовато-серые походные костюмы. Всё буйство красок он оставил для других…

Обсуждали мы, естественно, прежде всего проблему умиротворения буйных урумту.

— Всё это может оказаться куда сложнее, чем расписали компьютеры, — тихо предположила Неяку. — Они учитывают только логику и психологию цивилизованного человека. Он создавал эти машины и ничего другого вложить в них не мог. Логика и психология человека нецивилизованного машинам недоступна. И не только машинам, но и далеко живущим цивилизованным людям. У моих предков был очень характерный пример. Прямо в моей семье. Вам это интересно?

— Ещё бы! — отозвался я. — Прежде всего живого опыта здесь и не хватает!

— В середине двадцатого века, — начала Неяку, — московские романтики решили перевести весь народ ненцев на осёдлость. Хватит, мол, кочевать семьями по тундре, жить всю жизнь в чумах, в антисанитарии, детей растить необразованными… Ведь до чего порой доходило? На вертолётах носились по тундре — искали детей, чтобы определить в интернаты, заставить учиться… В общем, построили деревянные дома в приобских посёлках, стали свозить туда семьи оленеводов. Вот вам дом и школа, вот вам детский сад и магазин под боком!.. Не держите детей с женщинами в чуме, где минус двадцать, когда «на улице» минус пятьдесят… кочуйте без детей, только с олешками, и недалеко от дома!.. А дети пусть учатся!.. Так распланировали далёкие от тундры романтики…

Неяку вздохнула и сорвала с ближнего куста ворсистый листок, в «ложбинке» которого застыл неподвижный серый кокон какого-то насекомого, разглядела внимательно и опустила в прозрачный пакетик.

Мы миновали «утоптанное» племенем купов лесное пространство вокруг селения и упёрлись в почти сплошную стену леса. Две едва заметные охотничьи тропки врезались вглубь этой стены — на восток, к болоту, где можно пострелять водоплавающих птиц, и на северо-восток — к излучине Кривого ручья, где можно перейти его вброд и где я «добыл» косулю в ходе пристрелки карабина. Идти было легче на северо-восток, но комаров водилось больше на востоке, в болоте. И шеренгой по тропке не пойдёшь…