— С тех пор как отец погиб, мама совсем руки опустила, — сказала Грейс, сразу погрустнев. — Нашла себе какого-то кретина… не знаю даже, как выразить… по принципу «хоть какой-то мужчина в доме». У меня даже пристрелить его рука не поднялась, представляешь?

— Да, представляю, какое там убожество, раз даже тебе его так жалко стало. Член в штанах — еще не критерий аутентики, — заметила Анджелла резонно.

— Полностью согласна, — вздохнула Грейс. — Только где сейчас нормального мужчину взять? Кстати, а твой князь все также сохнет по тебе?

— Он не мой, — отрезала Анджелла, отставила пустую бутылку в сторону. — Только он сам этого понять не хочет. А объяснять я уже устала. Проще ему шею сломать — чтобы сам не мучался и меня, бедняжку, не мучил.

— Зачем ты вообще в тот раз слабину дала? — спросила Грейс сочувственно, вынула тонкие дамские сигареты, закурила, откинулась на спинку кушетки, небрежно закинула ногу на ногу. — Сглупила?

— Ой, не то слово, — вздохнула Анджелла тяжко. — Надо было ему по морде врезать пару раз как следует. Полежал бы в больничке с ушибом головного мозга. А я, как последняя дурочка, потащилась гулять с ним вокруг фонтана. Поцеловать себя позволила…

— Не кори себя, — сказала Грейс ласково, затянулась, раскашлялась. — Он ведь… это ведь… тьфу, проклятые сигареты. Понимаешь, ты на самом деле очень добрая, доверчивая девочка. Вот только опыта обращения с мужчинами у тебя нет совсем. Да и откуда бы ему появиться, если тебя всю жизнь держат, словно в монастыре — в штурмовом подразделении, вдали от красивой королевской жизни и ее соблазнов. Вот ты и ведешь себя как наивная шестнадцатилетняя девочка-подросток, которая искренне верит в любовь-морковь и прочие романтические неприятности. Только они этого не понимают. Потому и бьют тебя. А потом — искренне обижаются и обвиняют в конфликтности — когда получают от тебя взаимность в виде апперкота в верхнюю голову. И этого не исправить, они привыкли жить по-волчьи. А ты так просто не умеешь. Играть по их правилам — ты не станешь. И без средства дрессировки — она красноречиво кивнула в сторону лежащего на столе кольта — тебе очень тяжело. Ты просто та хрупкая роза из романа Экзюпери — кругом тигры, а у тебя только четыре шипа.

— Не может быть, — сказала Анджелла, вынула из пистолета обойму, принялась пересчитывать патроны. — Один, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой. Не четыре, а семь шипов.

Подруги рассмеялись.

— Я слышала, ты все-таки достала Густава Алька? — спросила Грейс, меняя тему разговора. — Мои поздравления. Как все прошло?