Все это он разглядел в одно мгновение, окидывая судно быстрым взором, пока поднимался с палубы, а потом перенес свое внимание на людей, стоявших перед ним. Покачнувшись на широко расставленных ногах, он в ярости сжал кулаки, глядя на них. Моряк, окативший его водой, улыбался во весь рот, все еще держа в руке пустое ведро, и Конан, выругавшись, инстинктивно потянулся к поясу, но обнаружил, что остался без оружия и одежды, если не считать коротких кожаных штанов.

– Что это за вонючее корыто? – проревел он. – Как я попал сюда?

Моряки издевательски расхохотались – все до единого коренастые, бородатые аргосцы, – и один из них, богатое платье и властные повадки которого выдавали капитана, скрестил руки на груди и высокомерно бросил:

– Мы нашли тебя лежащим на песке. Кто-то хорошенько врезал тебе по башке и обобрал до нитки. Поскольку нам были нужны люди, мы перенесли тебя на борт.

– Что это за судно? – требовательно повторил Конан.

– «Искатель приключений». Идем из Мессантии с грузом зеркал, красного шелка, щитов, позолоченных шлемов и мечей, чтобы обменять их у шемитов на медную и золотую руду. Меня зовут Деметрио, я – капитан этого корабля и с этой минуты – твой господин.

– Значит, я плыву туда, куда мне надо, – пробормотал Конан, пропустив мимо ушей последние слова капитана.

Они шли на юг вдоль побережья Аргоса. Эти торговые суда никогда не отходили далеко от береговой линии. Он был уверен, что где-то впереди стремит свой бег на юг черная стигийская галера.

– Вы не видели стигийскую галеру… – начал было Конан, но его перебил капитан, воинственно задрав бороду и ощетинившись.

Он не имел ни малейшего желания отвечать на вопросы любознательного пленника и решил, что настало время поставить этого слишком уж независимого бродягу на место.

– Марш вниз! – рявкнул он. – Довольно болтать! Я оказал тебе великую честь, приказав поднять на полуют, дабы привести в чувство, и ответил на все твои идиотские вопросы. А теперь убирайся отсюда! Ты отработаешь проезд на борту моей галеры…

– Я куплю твой корабль… – вырвалось у Конана, прежде чем он вспомнил, что остался без гроша.

Слова его были встречены взрывом хохота, а капитан побагровел, решив, что над ним издеваются.

– Ах ты, грязная свинья! – взревел он и с угрожающим видом шагнул к пленнику, схватившись за рукоять длинного ножа на поясе. – Ступай вниз, пока я не приказал выпороть тебя! И следи за своим языком, иначе, клянусь Митрой, я прикажу приковать тебя к веслам, как остальных чернокожих!

Конан отнюдь не отличался сдержанностью, и сейчас его буйный нрав прорвался наружу. Еще никогда обидчику, посмевшему так разговаривать с ним, даже в прежние времена, когда он еще не был королем, не удавалось прожить достаточно долго, чтобы пожалеть о своих словах.