Валерия слушала его с отвращением, к которому примешивалось восхищение. Вражда превратилась в стихийное бедствие, которое медленно, но неуклонно подталкивало жителей Ксухотля к полному уничтожению. Они родились и готовились умереть с нею. Они почти никогда не покидали пределов своего укрепленного замка, лишь для того, чтобы пробраться в Залы Молчания, лежащие между двумя крепостями, чтобы убивать или быть убитыми. Иногда лазутчики возвращались с пленными или же мрачными свидетельствами одержанной победы. Иногда они не возвращались вовсе или возвращались в виде отрубленных частей тела, которые враги подбрасывали к запертым на засовы бронзовым дверям. Они влачили кошмарное, мрачное существование, отгородившись от остального мира, подобно бешеным крысам, угодившим в ловушку. Год за годом они убивали друг друга, прячась и скользя по сумрачным коридорам, чтобы сеять смерть и невыносимые мучения.

Пока Ольмек говорил, Валерия ощущала на себе горящий взгляд Таскелы. Принцесса, кажется, даже не слушала, о чем он рассказывает. На ее лице, пока он говорил о победах и поражениях, не отражались, как в зеркале, выражения дикой ярости или свирепого восторга, искажавшие черты остальных текултли. Кровная вражда, превратившаяся в смысл существования для ее соплеменников, похоже, не значила для нее ровным счетом ничего. И ее бесчувственность казалась Валерии еще более отвратительной, чем неприкрытая жестокость Ольмека.

– Мы никогда не сможем покинуть город, – сказал Ольмек. – Вот уже пятьдесят лет никто не выходил за его пределы, за исключением тех, кто… – И он вновь оборвал себя на полуслове.

– Даже если забыть о драконах, – продолжал он, – то мы, те, кто родился и вырос в городе, не осмелимся покинуть его. Мы никогда не выходили за городские стены. Для нас непривычно открытое небо и горячее солнце. Нет, мы родились в Ксухотле и в нем же умрем.

– Что ж, – сказал Конан, – с вашего позволения, мы все-таки предпочтем иметь дело с драконами. Ваша вражда нас не касается. Если вы проводите нас до западных ворот, мы немедленно отправимся в путь.

Таскела сжала руки в кулачки и уже собралась было заговорить, но Ольмек перебил ее:

– Близится полночь. Если вы в такой час рискнете выйти на равнину, то непременно станете жертвой драконов.

– Мы пересекли ее прошлой ночью и ночевали под открытым небом, но не видели ни одного из них, – парировал Конан.

Таскела безжалостно улыбнулась:

– Вы не осмелитесь уйти из Ксухотля!

Конан окинул ее неприязненным взглядом, но она смотрела не на него, а на женщину, сидящую напротив.