Снаружи наступила ночь. В коридорах Ксухотля тлели зеленые огненные камни, похожие на глаза доисторических кошек. Где-то в верхушках темных башен стонал ветер, словно душа, не находящая упокоения. По сумрачным переходам, словно выпотрошенные тени, скользили смутно различимые силуэты.

Валерия проснулась, резко и словно от толчка. В сумеречном изумрудном свете над ней склонилась какая-то фигура. На мгновение девушке показалось, что призрак пришел к ней из ночного кошмара. Ей снилось, что она лежит на кушетке, а над ней покачивается гигантский черный цветок, такой большой, что лепестками заслоняет потолок. Его экзотический аромат окутал ее сознание, навевая приятную истому, которая была больше, чем сном. Она погружалась в пахучие неведомые глубины, когда что-то коснулось ее лица. Чувства Валерии настолько обострились, что это прикосновение показалось ей сильным ударом, вырвавшим ее из объятий сладкого блаженства. И тут она увидела, что над ней склонился не огромный черный цветок, а смуглая женщина.

Столь резкое пробуждение повлекло за собой гнев и мгновенную реакцию. Женщина стремительно повернулась, чтобы убежать, но не успела сделать и шага, как Валерия вскочила и схватила ее за руку. Еще мгновение та отчаянно сопротивлялась, словно дикая кошка, но потом сдалась, поняв, что гостья превосходит ее в физической силе. Пиратка рывком развернула женщину лицом к себе, свободной рукой взяла за подбородок и заставила взглянуть себе в глаза. Это оказалась угрюмая Ясала, служанка Таскелы.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? Что тебе от меня нужно? А ну-ка, покажи, что у тебя в руке!

Женщина не ответила, а попыталась выбросить что-то. Валерия заломила ей руку за спину, и предмет упал на пол – большой черный экзотический цветок на изумрудно-зеленом стебле, огромный, как голова женщины, но крошечный по сравнению с тем, какой привиделся ей во сне.

– Черный лотос! – сквозь зубы прошипела Валерия. – Цветок, чей аромат навевает глубокий сон. Ты пыталась одурманить меня! Если бы ты случайно не коснулась лепестками моего лица, то… Кстати, зачем ты это сделала? Что это за шутки?

Ясала хранила угрюмое молчание, и Валерия, выругавшись, потянула ей руку вверх, заставляя опуститься на колени.

– Отвечай, или я сломаю тебе руку!

Ясала извивалась от боли, когда Валерия заломила ей кисть руки кверху, к лопаткам, но вместо ответа лишь яростно затрясла головой.

– Стерва!

Валерия оттолкнула служанку от себя, и та простерлась на полу. Пиратка свирепо смотрела на ее неподвижную фигуру. Страх и воспоминания о горящих глазах Таскелы зашевелились у нее в подсознании, пробуждая к жизни звериный инстинкт самосохранения. Это были испорченные и вырождающиеся люди; от них можно ожидать любой непристойности и извращения. Но Валерия чувствовала, что все не так просто и что за всем этим скрывается нечто ужасное, что нельзя объяснить одной лишь дегенерацией. На нее вдруг нахлынули страх и отвращение к этому безумному городу. Его обитателей нельзя было назвать ни нормальными, ни здравомыслящими; она начала сомневаться даже в том, а являются ли они вообще людьми. В глазах у всех горело безумие – у всех, за исключением Таскелы, в безжалостных и загадочных глазах которой мелькали тени тайного знания, которое было страшнее безумия.