– В первой башне живут ученики Черных Прорицателей, – сказал Конан. – Во всяком случае, так говорят; они – как сторожевые псы своих хозяев, колдуны уровнем пониже. Но и они не будут просто сидеть и смотреть, как мы карабкаемся к ним.

Керим Шах посмотрел на гору, после чего оглянулся туда, откуда они пришли. Они уже довольно высоко поднялись по склону Йимши, и под ними остался сплошной лес иззубренных пиков и вершин пониже. Там, в лабиринте острых зубцов и каменных осыпей, туранец тщетно высматривал хоть какое-нибудь движение, которое выдало бы присутствие людей. Очевидно, афгули, преследовавшие своего вождя, ночью потеряли его след.

– Ладно, идем.

Привязав измученных лошадей к ветвям тамариска, растущего неподалеку, они, не тратя лишних слов, повернулись к склону. Укрыться на нем было негде. Перед ними простирался голый и безжизненный подъем, усеянный валунами, недостаточно большими для того, чтобы за ними мог спрятаться человек. Зато они скрывали кое-что другое.

Люди не успели пройти и пятидесяти шагов, как из-за скалы вывернулась злобно рычащая тварь. Это была одна из тех огромных сторожевых собак, каких полным-полно в любой горной деревне; красные глаза пса горели адским огнем, а с клыков капала слюна. Первым шел Конан, но тварь не тронула его. Промчавшись мимо, она прыгнула на Керима Шаха. Туранец успел отскочить в сторону, и зверюга набросилась на шедшего следом иракзайца. Тот завопил и выставил перед собой руку, которую и принялась рвать клыками тварь. Воин попятился, и в следующую секунду с полдюжины кривых сабель принялись кромсать зверя. Но только после того, как тварь была в буквальном смысле изрублена на куски, челюсти ее разжались и она перестала рвать своих обидчиков.

Керим Шах перевязал рваные раны на руке своего воина, пристально взглянул на него и отвернулся, не сказав ни слова. Присоединившись к Конану, он стал вместе с ним подниматься по склону.

Наконец Керим Шах нарушил молчание:

– Странно встретить деревенского пса в таком месте.

– Да, здесь нет для него потрохов и отбросов, – согласно проворчал Конан.

Оба оглянулись на раненого воина, с трудом поспевающего за своими товарищами. Его смуглое лицо блестело от пота, и он оскалился, морщась от сильной боли. Затем оба подняли глаза на каменную башню, возвышавшуюся над ними.

Вокруг царила сонная, какая-то сверхъестественная тишина. Ни на башне, ни на странном пирамидальном сооружении позади нее не наблюдалось признаков жизни. Но людей, с трудом переставляющих ноги, не покидало ощущение того, что они идут по лезвию ножа. Керим Шах взял в руки свой тяжелый туранский лук, бивший на пятьсот шагов, а иракзайцы вооружились своим луками, полегче и не таким смертоносными.