По огромному залу прокатился дикий крик, в котором не было ничего человеческого, и ему ответило жуткое эхо. На ступеньках корчились четыре фигуры в черных мантиях; тела их сотрясали конвульсии, а с посиневших губ клочьями летела пена. Затем, издав последний звериный вопль, они оцепенели и замерли в неподвижности. Конан понял, что они умерли. Он опустил взгляд на алтарь и хрустальные осколки. Вокруг алтаря все еще обвивались четыре обезглавленные золотые змеи, но теперь в тускло блиставшем металле уже не чувствовалось признаков враждебной человеку жизни.

Керим Шах медленно встал с колен, куда его швырнула некая неведомая сила. Он тряхнул головой, чтобы избавиться от звона в ушах.

– Ты слышал грохот, раздавшийся после твоего удара? Когда шар лопнул, мне показалось, будто во всем замке одновременно разбилась тысяча хрустальных панелей. Получается, души колдунов были заточены в этих золотых шарах? Ха!

Конан резко развернулся и взглянул туда, куда кончиком своего меча показывал Керим Шах.

На вершине лестницы появилась еще одна фигура. Ее мантия тоже была черной, но материалом ей служил украшенный богатой вышивкой бархат, а на голове незнакомца красовалась бархатная же шапочка. Лицо его оставалось спокойным, и черты его были не лишены приятности.

– Кто ты такой, дьявол тебя раздери? – требовательно вопросил Конан, глядя на незнакомца и сжимая в руке нож.

– Я – Магистр и Владыка Йимши! – Голос чужака прозвучал как колокольный звон, но в нем слышались нотки жестокого веселья.

– Где Ясмина? – пожелал узнать Керим Шах.

Магистр расхохотался, глядя на него:

– Что тебе до нее, мертвый человек? Или ты уже забыл о моей силе, некогда одолженной тебе, раз пришел сюда с оружием в руках и осмелился угрожать мне, жалкий глупец? Пожалуй, я вырву тебе сердце, Керим Шах!

Он протянул руку, словно собираясь взять что-то, а туранец вдруг пронзительно вскрикнул, как человек, испытывающий невыносимую боль. Он пьяно покачнулся, а потом раздался треск костей, плоть и мышцы лопнули, со щелчком разошлись кольца кольчуги, и грудь его разорвалась; из нее ударил фонтан крови. И в это жуткое отверстие протиснулось нечто красное и роняющее алые капли; оно пролетело по воздуху и упало в подставленную ладонь Магистра, как сталь прилипает к магниту. Туранец повалился на пол и застыл в неподвижности, а Магистр рассмеялся и небрежно отшвырнул предмет так, что тот упал к ногам Конана, – это было все еще подрагивающее человеческое сердце.

Взревев, как раненый лев, Конан с проклятиями устремился вверх по лестнице. Он чувствовал, как из пояса Кхемзы в него вливается сила и безумная ненависть, давая ему возможность сразиться с жутким воплощением ада, ожидавшим его на ступенях. В воздухе повисла искрящаяся сталью завеса, сквозь которую он прорвался, как пловец, бросающийся под накатывающийся на него вал, – опустив голову, согнутой в локте левой рукой прикрывая лицо, а правой сжимая нож. Полуослепший, глядя поверх сгиба локтя, он видел над собой ненавистную фигуру Прорицателя, контуры которой колебались подобно отражению на покрытой рябью поверхности воды.