И они рассказывали ей о себе — за эти годы Эсменет выслушала тысячи таких историй. Они улыбались, думая, что эти байки завораживают ее — как это и было в молодости, — что она трепещет от возбуждения при мысли о том, с кем переспала. И никто из них, за одним-единственным исключением, не догадывался, что ей плевать на тех, кто рассказывает эти байки: ее интересует мир, о котором они повествуют.

А вот Ахкеймион понял.

— Ты так себя ведешь со всеми своими клиентами? — спросил он как-то раз внезапно, ни с того ни с сего.

Ее это не застало врасплох. Он был не первый, кто спрашивал об этом.

— Ну, мне приятно знать, что мои мужики — не просто члены.

Это была полуправда. Ахкеймион, верный своему ремеслу, не поверил ей. Он нахмурился и сказал:

— Жаль.

Это ее зацепило, несмотря на то что Эсменет понятия не имела, о чем он подумал.

— Что — жаль?

— Жаль, что ты не мужчина, — ответил он. — Будь ты мужчиной, тебе не приходилось бы превращать в своих учителей всех, кто тобой пользуется.

Она тогда всю ночь проплакала в его объятиях. Но исследований своих не прекратила. Ей удавалось далеко заглядывать чужими глазами.

Вот почему она знала, что в Массентии безопасно, что Карийский и Понский тракты для одинокой путешественницы более подходят, чем дороги вдоль побережья — сравнительно короткие, но опасные. И еще она знала, что для нее лучше прибиться к другим путникам, так, чтобы встречные думали, будто она — одна из них.

Вот почему она так перепугалась из-за порванной сандалии. Прежде Эсменет пьянили простор и безумная отвага ее предприятия, и потому она не тяготилась одиночеством. А теперь оно навалилось на нее, как тяжкая ноша. Она чувствовала себя беззащитной, как будто за каждым кустом таились лучники, выжидая, пока она выставит напоказ свою татуированную руку или кто-то шепнет ей вслед недоброе слово.

Дорога шла в гору, и Эсменет захромала наверх настолько поспешно, насколько могла. От нарастающего чувства отчаяния босая нога ныла еще сильнее. Нет, так ей нипочем не дойти до Момемна! Ну сколько раз ей говорили, что для благополучного путешествия главное — хорошо подготовиться! Каждый мучительный шаг казался немым укором.

Карийский тракт постепенно выравнивался. Впереди он полого спускался в неширокую речную долину, пересекал речушку и стрелой убегал к темным холмам на горизонте. Из зарослей по-зимнему оголенных деревьев торчали через равные промежутки развалины кенейского акведука. Кое-где от них мало что осталось, кроме куч мусора: местные растащили на кирпичи. К соседним холмам через вспаханные поля уходили проселочные дороги, пропадающие в темных перелесках. У Эсменет пробудилась надежда: у моста через речку теснились хижины деревеньки, и тонкие струйки дыма поднимались из труб в серое небо.