Я НЕНАВИЖУ…
…разнося вдребезги все мысли, все страсти, которые он мог бы назвать своими…
ЭТОТ МИР!
ЭТОТ МИР!
…подавляя даже неутолимый голод, даже всеобъемлющую боль…
Глаза, точно двойной Гвоздь Небес. Хохот, дикий от тысячелетнего безумия.
ПОКАЖИ МНЕ, МАЭНГИ…
ПОКАЖИ МНЕ, МАЭНГИ…
Крылья распахнулись перед ним, затмевая светильники, оставив лишь бледное личико на фоне мрака, слабый, хрупкий рупор чего-то монументального и жуткого.
ПОКАЖИ МНЕ СВОЕ ИСТИННОЕ ЛИЦО!
ПОКАЖИ МНЕ СВОЕ ИСТИННОЕ ЛИЦО!
Тварь, называемая Сарцеллом, почувствовала, как сжатый кулак того, что было ее лицом, начал ослабевать…
Будто ляжки Эсменет.
Пришла весна, и снова сеть полей и рощ вокруг Момемна оказалась полна айнрити. Эти были вооружены куда лучше и казались намного опаснее тех, что пали в Гедее. Вести о резне на равнине Менгедды пеленой висели над Священным воинством в течение долгих дней. «Как такое могло случиться?» — спрашивали люди. Однако страхи были быстро подавлены слухами о гордыне Кальмемуниса, рассказами о том, как он отказался повиноваться прямому приказу Майтанета. Бросить вызов самому Майтанету! Все дивились подобному безумию, а жрецы напоминали о том, как труден путь, и о том, что испытания сломят верных, если они позволят себе заблуждаться.
Много говорили и о нечестивом споре императора с Великими Именами. Все Великие Имена, за исключением айнонов, отказались подписывать договор, и по вечерам у костров велось немало пьяных споров о том, как следовало поступить предводителям. Подавляющее большинство бранило императора. Некоторые даже утверждали, что Священному воинству надлежит взять Момемн штурмом и силой захватить припасы, которые нужны для похода. Некоторые вставали на сторону императора. «Ну что такое договор? — говорили они. — Всего лишь клочок пергамента! А зато представьте себе, сколько пользы принесло бы его подписание!» Мало того, что Люди Бивня тут же без труда получили бы всю необходимую провизию, с ними вдобавок отправился бы Икурей Конфас, величайший полководец за много поколений! А если разгром Священного воинства простецов — недостаточное доказательство, то как насчет шрайи, который не хочет ни принудить императора предоставить провизию Священному воинству, ни приказать Великим Именам подписать-таки этот его договор? Отчего Майтанет так колеблется, как не оттого, что и он боится мощи язычников?
Но разве можно тревожиться и страшиться, когда сами небеса содрогаются от мощи Священного воинства? Кто бы мог представить, что под знамена Бивня встанут такие властители! Это не считая всех остальных, которых тоже немало. Жрецы — и не только из Тысячи Храмов, но от всех культов, представляющих каждую ипостась Бога, сходят на берег или спускаются с гор, чтобы занять свое место в Священном воинстве, распевают гимны, бьют в цимбалы, наполняют воздух дымом благовоний и словами молитв. Идолов умащают маслами, и жрицы Гиерры занимаются любовью с грубыми вояками. Наркотики с благоговением передаются по кругу, трясуны заходятся восторженными криками, корчась в пыли. Демонов изгоняют прочь. Началось очищение Священного воинства.