И кивнул в ответ на вопрошающий взгляд черных сияющих глаз.

— Смотри мне в лицо! — бушевал Титирга. Его голос гремел столь яростно, что мурашки пробежали у Шеонанры по спине. — Я покажу тебе сущность твоего Проклятия!

Колдовские слова прошипели, пронзая Сущее. Глаза Ауранга зажглись багровым пламенем.

— Смотри мне в лицо или умр…

Треск крошащегося камня и ломающегося дерева, скрежет балок и брусьев. Шеонанра, стремительно обернувшись, успевает увидеть: пол рушится, засасывая чесаный ковер, оврагом просевший под героем-магом, перевернутые треножники извергают пламенеющие угли, все это скользит в зияющий провал и срывается в темную пропасть, летя во мраке подобно гигантскому цветку белого ириса.

Сделано.

Шеонанра так и находит нелюдя — перед Преградами, или тем, что от них осталось. Распростертого, потерявшего сознание. Он встает рядом с ним на колени, осторожно трогая пальцами его щеку. Теплая. Он взирает на разрушенные врата, висящие металлические пластины, искаженную Метку. Беспомощная неподвижность Кетъингиры поражает его не меньше, чем собственный ужасающий стыд. Шеонанра всегда гордился своей силой, зная, что даже квуйя дивились его отточенному мастерству. Но сейчас он просто человек, обычный смертный, вдыхающий вонь своего тела, приправленную запахом гари.

Истинное солнце встает позади него.

Он видит тень Порога, хрупкий изогнутый силуэт, протянувшийся сгорбленной аркой над устремленным ввысь золотящимся рогом. И наблюдает, как творение Ремесленника медленно, но столь же неуклонно, как наступающий рассвет, падает, рушится, погружаясь во вскрытую ими утробу Преград.

Он непроизвольно дрожит.