— Да.
— Тогда ты должен убить их!
Эсменет сама поразилась свирепости этих слов. Но не жалела о них.
Келлхус рассмеялся.
— Говорить так в эту ночь! — пожурил он Эсменет.
Ее снова затопило раскаяние. Сегодня ночью Серве родила! У Келлхуса сын! А она только и делает, что копается в своих недостатках и потерях. «Почему ты покинул меня, Акка?»
Эсменет мучительно всхлипнула.
— Келлхус, — пробормотала она. — Келлхус, мне так стыдно! Я завидую ей! Я так ей завидую!
Келлхус коротко рассмеялся и уткнулся лицом в ее волосы.
— Ты, Эсменет, — линза, через которую я буду жечь. Ты… Ты — чрево племен и народов, порождающее пламя. Ты — бессмертие, надежда и история. Ты — больше, чем миф, больше, чем Священное Писание. Ты — матерь всего этого! Ты, Эсменет, — матерь большего…
Глубоко дыша темным, дождливым миром, Эсменет крепко прижала руки Келлхуса к себе. Она знала это, с самых первых дней в пустыне она это знала. Именно поэтому выбросила раковину — купленный у ведьмы противозачаточный талисман.
«Ты — порождающая пламя…»
Никогда больше она не отгонит семени от своего чрева.
«СКАЖИ МНЕ…»
Бешено крутящийся смерч, соединяющий землю с седыми небесами, изрыгает пыль.
«ЧТО ТЫ ВИДИШЬ?»
Ахкеймион проснулся без крика. Он лежал неподвижно, силясь перевести дух. Он сморгнул слезы — но он не плакал. Солнечный свет лился через украшенное лепниной окно и освещал темно-красный ковер с каймой, расстеленный посреди комнаты. Ахкеймион поглубже зарылся в теплое одеяло, наслаждаясь мирным утром.