Вызванное из самой сути вещей.
Он запел тремя голосами: один слышимый, как голос этого мира, и два неслышных, направленных в землю. Древний Напев Призыва превратился в нечто большее, гораздо большее… Напев Перемещения.
Белые фрактальные огни замелькали в воздухе, окружили Келлхуса свечением. Сквозь перепутанные световые волокна он увидел, как отец с усилием выпрямился, повернул аспидов в сторону сводчатого коридора. Анасуримбор Моэнгхус… Как же он бледен в сиянии своего сына!
Бытие сжалось под бичом его голоса. Пространство треснуло.
Даже когда сам провалился в великую бездну.
Друз Ахкеймион выкрикивал разрушение. Свет охватил тварь острыми как ножи белыми лучами. Вскипевшая кровь пятнами осела на землю. Клочья горящей плоти разлетелись в стороны, как угли.
Волны жара опалили щеки Эсменет. Она не отводила глаз от сражения, хотя зрелище было невыносимым. Ахкеймион стоял, прикрытый щитами света, среди горящей травы, одновременно прекрасный в своей мощи и страшно ослабевший. Но кошмарная тварь не отступала, от ее топота и ударов когтей трескался камень, а из носу шла кровь. Защиты лопались и рассыпались. Ахкеймион наколдовал сильный удар, и голова демона разлетелась. Рога обломились. Паучьи глаза сорвались с ниточек.
Атака твари превратилась в безумие, размытое пятно ярости, словно сама преисподняя рвалась на волю и скрежетала зубами на пороге.
Ахкеймион пошатнулся, заморгал горящими белым пламенем глазами, закричал…
Бесполезно.
В реве чудовища слышался крысиный писк. Ахкеймион падал, что-то выговаривая пламенеющим ртом. Драконьи когти смыкались…
Ахкеймион падал.
Эсменет онемела.
Чудовищная тварь прыгнула вверх, терзая небеса рваными крыльями.
Эсменет даже не могла кричать.
– Я жив! – снова вскричал Икурей Конфас, но ничего не услышал в ответ за грохотом колдовской битвы, ни вблизи, ни вдали.