Но защиты Келлхуса тоже дрожали, трещали и наконец пали под ударами нечестивого света. Ни одной молнии Гнозиса не сверкнуло, чтобы рассечь наступающих кишаурим. И Пройас понял, что Келлхус не в силах их победить, что теперь он может только наговаривать себе защиты, обороняясь. Он погибнет, это лишь вопрос времени.

Затем все внезапно кончилось. Кишаурим отступили, рев атаки стих, как дальний раскат грома. Пройас больше ничего не видел, кроме дыма, руин и солнца.

«Боже милостивый… Пресветлый Бог Богов!»

За спиной у одного из кишаурим вдруг полыхнул свет, и там появился Келлхус. Он схватил колдуна за горло, и клинок Эншойя пронзил шафрановую грудь. Пройас споткнулся, зашатался на грани падения. Затем восстановил равновесие и засмеялся сквозь слезы. Закричал.

Келлхус исчез. Тело убитого колдуна упало. Трое оставшихся кишаурим парили неподвижно, потрясенные. Будь у них глаза, они бы непременно заморгали от изумления.

Воин-Пророк появился за спиной у следующего, в мгновение ока поразил его и разрубил свисавших с шеи змей. Когда тело врага упало, Келлхус сделал резкое движение – поймал, как понял Пройас, выпущенную снизу арбалетную стрелу. Одним коротким движением он вонзил ее в ближайшего жреца-чародея. Взрыв света, обрамленного черным перламутром. Мертвый кишаурим рухнул вниз.

Пройас завопил. Никогда он не чувствовал себя таким юным, таким обновленным!

Анасуримбор Келлхус снова запел Абстракцию. Белые одежды полыхали на солнце. Плоскости и параболы сталкивались вокруг него. Сама земля, до самого сердца ее, загудела. Оставшийся в живых кишаурим чертил вокруг себя широкий круг. Он понял, что ему надо двигаться, чтобы избежать судьбы собратьев. Но поздно.

От священного света Воина-Пророка спасения не было.

Красное солнце клонилось к черному горизонту. Облака клубились на юго-западном ветру и пурпурными потоками ползли над Менеанорским морем. Мрак отступал от развалин города. На расколотых камнях застывала кровь.

В наступающих сумерках, на фоне шипения подземных огней, послышался какой-то негромкий стук. Среди глыб, разбросанных вокруг уцелевшего фундамента, над разбитой белой статуей сидел маленький мальчик. Он камнем откалывал соль и собирал ее в ладошку. Сражение закончилось, но ребенок все еще испуганно оглядывался через плечо. Наполнив кошель, он взглянул на лицо мертвого чародея со странным безразличием. Чужой человек мог бы принять это за печаль, но мать мальчика, будь она жива, разглядела бы в его глазах надежду.

Ребенок наклонился, чтобы изучить ссадину на коленке. Стер кровь большим пальцем, но на ее месте тут же выступила новая красная капля. Испуганный каким-то шумом, мальчик обернулся и увидел странную птицу с человечьей головой, смотревшую на него.