Вдыхая и выдыхая, стараясь не показать, что ноги его уже едва держат, Олег опустился на корточки и зачерпнул горсть холодного снега.

Ему нравилось это чувство. Холод, впивающийся в кожу. Холод, проникающий в легкие. Казалось, что холод может вытеснить все остальные эмоции и ощущения, которые боролись внутри него. Но этого не происходило. Он по-прежнему видел удаляющуюся спину матери, зовущую его Маргариту, мертвую Мару. Сломанные ребра все сильнее разгорающейся болью давили изнутри. Еще сочащаяся местами из ран кровь была слабым отголоском этого огня, рвущегося наружу.

Выпрямившись, он дошел до вертолета и забрался в открытый отсек, где его уже дожидался Павел Новак. Третьим внутрь влез солдат в фиолетовом плаще. Электроника закрыла тяжелый металлический люк, и лопасти над головой начали вращаться быстрее. Это тоже было еще одно ощущение. Услышать что-нибудь было невозможно: практически идеальная звукоизоляция вкупе с усиленным броней корпусом, делали свое дело на отлично, позволяя спокойно вести любую беседу.

— Рад, что мы можем продолжить наше общение, — заговорил триумфатор.

Поверх его черного костюма, на нем болтался тяжелый жилет из пластин разных форм, наподобие панцирей динозавров. Он закрывал и почти всю шею, делая носителя похожим на что-то среднее между японским самураем и доисторическим ящером.

— Взаимно, — хрипло отозвался Олег.

Солдат прижал его к стенке, от которой исходила равномерная вибрация. Павел сидел напротив.

— Многие уважаемые люди потеряли кучу кредитов на тебе. И сейчас они в бешенстве.

— А тебе это нравится.

— Да еще как!

Новак засмеялся, прикрывая ладонями рот. Олег тоже улыбнулся и посмотрел на военного рядом с собой.

Тяжелое дыхание, вырывающееся сквозь фильтрационную маску, гладкий металлик шлема, четыре глубоко вогнутых линзы. Атлет легко представил, что его лицо для солдата выглядит как набор компьютерной информации, оцифрованный специальной программой. Сам он никогда не надевал подобного костюма, но видел его начинку в действии на военных выставках: это действительно было произведением искусства, превращающим войну в развлечение.

Он не шевелился, чтобы не бесить человека в фиолетовом плаще. Не исключено, что под доспехами двадцать первого века скрывалась женщина. Корпорации обожали брать на работу истеричных дамочек, умеющих направить свою разрушающую страсть в нужное русло.

— Это было потрясающе, — продолжал Павел, — я думал, тот взрыв вас всех на куски порвет, но нет. Рад, что снова ошибся. Кажется, как будто смотрел состязание в первый раз.