Ты рос, учился, любил, ненавидел, воевал… И думал, что дело твоей жизни — это дело ТВОЕЙ жизни. А оказалось, учась и воюя, любя и ненавидя, ты всего-навсего выполнял чужую задачу. Пусть она и касалась тебя самым непосредственным образом…

Он обернулся и растерянно посмотрел на советника. Тот ответил ему взглядом, в котором читалось всё что угодно, но только не торжество.

— Зачем вы мне это рассказали?

Ломанов поднялся из-за стола:

— Потому что ты прошёл свой путь до конца, а в конце любого пути должно быть знание. Таков один из основных законов жизни. Это касается любого существа во Вселенной.

78

78

Такие новости кого угодно могли повергнуть в прах.

Однако уже через пару минут Кирилл успокоился и понял, что они его не сшибли. Словно всё услышанное его и не касалось. Словно человечество и полковник Кентаринов расположились в разных плоскостях. Словно полковник пребывал в собственном мешке, находящемся внутри человечества, отрезанный от всех прочих областью вырожденного пространства.

Однако надо обретать своё настоящее место.

Как говорил адмирал Кушаков? Главное — это выполнение долга?… Вот и будем его выполнять.

В конце концов, всё рассказанное советником — это только слова. Они могут быть столь же далеки от правды, как Земля от Центра Галактики. Господин советник, если он — агент противника, и должен сплести нечто подобное, способное выбить человека из колеи…

Он попросту хватался за соломинку, пытаясь удержаться в границах привычных, известных ему понятий. Но признаться себе в этом — означало согласиться с собственной слабостью.

Нет, надо выводить его превосходительство на чистую воду…

И Кирилл растерянно спросил:

— Скажите, советник… Я не понимаю, какое отношение всё рассказанное вами имеет ко мне? В смысле, почему именно я?

— А вы сами как думаете? — Ломанов вернулся на «вы».

— Теперь я уже никак не думаю. Всё так неожиданно… Я полагал, меня готовят к некоей важной роли. Ну то есть понятно, что меня к ней и готовили, и, как я понимаю, мне удалось с нею справиться. Но почему я? Чем я отличаюсь от остальных людей?

— Но ведь отличаетесь, согласны?

— Отличаюсь… Я ведь давно заметил, что у меня имеются кое-какие способности, не свойственные всем остальным людям. — Он замолк, потому что говорить о своих способностях значило раскрыть себя перед этим человеком.