* * *

– Вторая пясть пошла! – приказал руковод Кастет руководу Зайцу.

* * *

Непонятно как, но почувствовал Гарик, что оказался вдруг обнажен и беззащитен, что укромное убежище его вскрыли, как консервную банку ножом. В ужасе он открыл глаза.

Он не поверил в то, что увидел, журналист Рысак-Подбельский.

Пространство слоилось кольцами пестрой пыли. И в кольцах этих с нечеловеческим проворством мелькали, сплетаясь друг вокруг друга, сталкиваясь и разлетаясь, едва различимые силуэты. И не было возможности понять, кто есть кто в этой дикой мешанине, и ничего нельзя было услышать из-за непрерывного воя и грохота.

Но более всего напугало журналиста Рысака-Подбельского то, что кровать, под которой он только что прятался, теперь парила под самым потолком, медленно переворачиваясь вокруг своей оси. И не только кровать – великое множество разнообразных осколков и обломков, деревянных, кирпичных, стеклянных, коими совсем недавно был усеян пол, – кружилось под потолком в пыльном воздухе, кружилось и, вопреки законам физики, падать не собиралось.

А потом Гарик в бешеном калейдоскопе мелькающих силуэтов различил неподвижную фигуру.

Это был Олег.

Располосованный свитер на нем свисал клочьями, бледно-сосредоточенное лицо было окровавлено, и – это Гарик почему-то видел отчетливо – часто пульсировала зигзагообразная жилка на виске.

Олег вскинул руки вверх.

Копошащаяся туча невесть как удерживающихся в воздухе предметов ринулась вверх и со скрежетом врезалась в потолок. Спасительная кровать от удара разлетелась в куски, и куски эти моментально втекли в тело тучи, потерялись в общем хаосе.

Олег опустил руки на уровень лица – и туча, повинуясь этому жесту, колыхаясь сама в себе, потекла вниз.

Прежде чем снова зажмуриться, чтобы хоть как-то защититься от непереносимой иррациональности кошмара, в который превратилась окружающая действительность, Гарик Рысак-Подбельский увидел, как хищными птицами вскочили на голые подоконники соткавшиеся из морозной звездной черноты бойцы Северной Дружины – двое на один оконный проем и трое на другой.

И как Олег, оглушительно звонко прокричав какое-то слово, рывком раскинул руки.

Громоздкая туча бултыхавшейся в воздухе стеклянной, деревянной и кирпичной дряни взорвалась. Осколки и обломки, мгновенно превратившиеся в смертоносные снаряды, прыснули в разные стороны от Олега, снося и калеча все на своем пути. Пронзительный короткий свист и дробный пулеметный гром едва не лишил сознания корчившегося на полу Гарика.

И стало вокруг тихо-тихо, только робкими пузырьками пробивались сквозь ватную толщу чьи-то тоскливые стоны.