– Давай отдадим его, – предложил Олег. – И все кончится.

– Он бы так поступил не задумываясь. Как любой нормальный человек. Мы-то другие… Ненормальные.

– Вот и ляжем тут, – включился в разговор вышедший из ванной Двуха. – Плохие-хорошие, нормальные-ненормальные – все равно ляжем… А здорово ты все-таки сообразил шибануть ворога… неживой материей. Если б не это… – не закончив, он покрутил головой.

– А за то, что про «вспышку» вспомнил, – отдельное спасибо, – добавил Сомик.

Баюкая висящую на перевязи руку, Игорь пошел через комнату. Проходя мимо окна, он мельком выглянул во двор и, ахнув, бросился наземь. Снаружи один за другим прогрохотали несколько выстрелов – две пули цвиркнули через оконный проем, заряд дроби стегнул зашипевший воздух, разбрызгал по стенам сноп крохотных щербин.

– Что и требовалось доказать, – проговорил, вздрогнув, Женя. – Какие теперь предложения будут?

– Надобно менять позицию, – сказал Олег, присевший на корточки в тот самый момент, когда Двуха принял горизонтальное положение.

Не вставая, Трегрей вытянул руку к тускло мерцавшей в разбитой люстре единственной лампочке. Лицо его стянуло мгновенным напряжением, жилка на виске конвульсивно дернулась – и лампочка, щелкнув, погасла.

– Журналиста я захвачу, – проговорил Олег в темноте, разбавленной жидким светом из-за окна. – Следуйте за мной.

* * *

– Ну что?

– Сделано! – доложил руковод Шатун руководу Кастету. – Во-он, погляди, – он обернулся, чтобы указать на пятиэтажку напротив гостиницы, – второй справа подъезд, третий этаж… На балконе его посадил. Там на гостиничные окна обзор хороший. Стрелок классный, пусть кто-нибудь из этих… только высунется – враз снимет.

– Отлично, – кивнул Костя.

Толпа горожан, гомонящая у ограды парковки, вдруг стихла, раздалась в стороны – так, что стало видно затормозивший у обочины автомобиль.

– Голова! – ахнул Заяц. – Его тачка-то! Голова здесь! Ну, слава Богу!

– Теперь точно с залетными покончим, – добавил Шатун.

Костя промолчал.

Из автомобиля вышел человек. На голову выше любого из зевак и – благодаря длиннополой медвежьей шубе – казавшийся едва ли не втрое массивнее, он направился прямо к стоявшим у микроавтобуса руководам, не обращая внимания на поспешно уступавших дорогу зевак. Странно, Костя не сразу признал Капрала. Походка его, раньше уверенно быстрая, стала заметно тяжелей. Лицо потемнело, прорезалось трещинами морщин, еще полгода тому назад чуть видных.

«Сколько мы не виделись-то? – подумал вдруг Костя. – Никак не меньше двух месяцев. Будто за эти два месяца он лет на пять постарел…»