Иногда за ним присылали всего пятерых вместо обычной шестерки. Погода стояла ясная, и Фелл решил пока не пользоваться этим преимуществом. Он дождется тумана и дождя, благо в Старой Горе они бывали нередко.

И вот наступил день, когда влажные тучи, похоже, ползли по самой земле, а перед дверью камеры оказалось всего пятеро солдат. Фелл безропотно свел руки за спиной, позволил заковать себя в цепи, и они двинулись наружу.

Его всегда водили одним и тем же путем: по коридору, потом по лесенке вверх, в первый внутренний двор. Когда они пересекали его, двое стражников вставали впереди Фелла и четверо – позади. Сегодня замыкали шествие лишь трое.

Цитадель была окружена широким рвом, ступени, что вели к дубовой двери, проходили высоко над ним. Внизу сейчас было фута четыре воды. Пока шли, Фелл поднял голову и, прищурившись, посмотрел на ступени. Выщербленные камни были облеплены грязью с солдатских сапог, на них стояли лужи…

Когда начали подниматься, Фелл немного замедлил шаги, а когда ощутил, что сзади вплотную приблизился стражник, нарочно споткнулся, выбросил ногу и ловко подсек неосторожного караульщика. Тот свалился прямо на него, и они вместе скатились с лестницы в ров.

Не пострадал ни тот ни другой – упавших приняла мягкая грязь. Однако дыхание прервалось у обоих, а руки Фелла оставались скованными за спиной. Его придавило тяжелое тело, еще более увесистое из-за толстого мундира, промокшего под дождем. Но прежде чем стражник успел подняться, Фелл извернулся, напрягся… и с мучительным хрустом его левое плечо выскочило из сустава.

Фелл во все горло заорал от боли – особо и притворяться не нужно было. Он столько раз вывихивал это плечо, что сустав выскакивал и вправлялся очень легко. Болезненно, но терпимо. Тут же пришлось заорать снова: стражник, поднявшись наконец, наградил его парочкой пинков в ребра. Остальные, тяжело топая, ссыпались с лестницы и попрыгали в ров.

– Плечо! – взвыл Фелл, когда его сгребли за что попало и поставили на ноги. – Мое плечо!

Зная, что они не понимали языка, он корчился и кивал на больное место, пока главный стражник не сдернул с него рубашку и не увидел вывернутый сустав. После чего злобно уставился на Фелла, подозревая какую-то хитрость. Фелл вполне понимал его затруднение. Чтобы вправить плечо, руку следовало вытянуть, а это нельзя проделать, не снимая оков. Притом что у стражи наверняка был приказ не расковывать пленника ни при каких обстоятельствах. Опять же, воин определенно полагал, что Фелл беспомощен от боли, а их тут как-никак пятеро. На всякий случай вытащив меч, он велел своим людям снять цепи.