Он очень скучал по жене и троим подрастающим ребятишкам, по дому из золотого дуба на дюнах, поросших высокой травой: как она колыхалась и шуршала на морском ветру! Город ему ужасно не нравился. Каждый шаг здесь как будто уводил его все дальше от естественного мира приливов и отливов, лета и зимы. Здесь был лишь камень, нагроможденный тысячелетиями. Он чувствовал у себя под ногами напластования городских поколений, и все они смердели кровью и смертью. Едва поселившись во дворце, он начал испытывать смутное беспокойство. В глубине души с каждым часом росла ни на чем вроде бы не основанная, но непреложная убежденность: не выйти ему отсюда живым…

Он ведь был далеко не дурак. Он понимал, каким его видели другие, он верно угадывал за улыбкой куртизанки коварное лукавство. Ей велели его развлекать, и она выполнила приказ, но гордость вынудила ее приоткрыть свои истинные чувства. Она им забавлялась, взирая со снисходительным презрением. Догадывалась ли она, какой он ее видел? Стареющая шлюха… кукольное личико, девичий наряд…

Если императорский пиршественный зал предназначен был впечатлять, то Змеиную комнату выстроили с целью внушать волнение и тревогу. По меркам Алого дворца это было совсем маленькое помещение. Довольно широкое, но с очень низким потолком. И повсюду: на потолках, полах, стенах и мебели – были изображены змеи. Нарисованные, резные, в виде чучел… И живые – в больших стеклянных сосудах. Посол огляделся, ему стало не по себе. Не то чтобы он боялся змей, вовсе нет. Просто никогда прежде не видел их столько сразу.

– Надеюсь, ты не возражаешь против змей? – озорно поблескивая глазами, спросил Винцер. – Думается, строители, кем бы они ни были, имели в виду напугать посетителей, лишить душевного равновесия и подавить. Хотя на самом деле бедные твари способны напугать только ребенка. Вот блестящий пример того, что «больше» не всегда значит «лучше»!

Посол слегка успокоился. Он побаивался неизбежной встречи с Винцерами, но до сих пор братья были сама любезность, беседовали открыто и прямо. Он успел решить про себя, что таким могущественным и обаятельным государственным мужам не было нужды в околичностях. Вот Марцелл: рослый, прекрасно сложенный, с пышными светлыми волосами и красивый свежей юношеской красотой. Сколько же ему лет? Посол прикинул про себя: около сорока, может, чуть больше. И эти темные глаза так резко выделяются на белом лице…

– Как тебе Город? – дружелюбно спросил Винцер, усаживаясь на обитый змеиной кожей диван и жестом приглашая гостя присоединиться.