– Она – смелое дитя. Хотела спасти меня от пыток в застенках.

– Воистину смелое. – Дол Салида с одобрением кивнул.

– Так что ты намереваешься предпринять, Дол?

– А ты что, Шаскара?

– И давно ты знаешь, кто я такой?

– Ты неплохо дурачил меня, старый друг. Признаться, я в смущении, ведь сбор информации – мой хлеб, а я и понятия не имел, что каждую неделю режусь в уркват с предателем Города!

– Предатель или нет – это с какой стороны посмотреть.

– Отнюдь нет, дружище. – Дол Салида покачал головой. – Всякий причастный к заговору против императора – предатель. Все просто!

– Город гибнет, – сказал старый полководец. – Из-за того, что верх в нем взяло зло. А я обязан сперва Городу, Бессмертному же – лишь во-вторых.

– А ты вполне уверен, что не ослеплен жаждой отмщения? – спросил почти дружески Дол Салида, прохромав поближе. – Я способен это понять. Бессмертный весьма неласково с тобой обошелся. Но суть от этого не меняется: он – император, и мы должны повиноваться ему. Стало быть, ты – предатель, а предатели подлежат смерти. – И он сделал знак юному воину. Тот поднял меч.

– Только дочку мою не трогайте, – с отчаянием произнес Бартелл. – Пожалуйста.

– Я позабочусь, чтобы с ней все было хорошо. – Дол кивнул. – Это не ее битва.

– Нет, – выдохнула Эмли и приготовилась метнуться под меч.

На что ей жизнь, если не станет Бартелла?

Каково же было ее изумление, когда молодой солдат вдруг перевернул свой клинок и протянул его старому полководцу рукоятью вперед, припав на колено прямо на грязный пол:

– Государь Шаскара! Вот мой меч, вот моя жизнь! Приказывай!

41

41

Нужно спуститься еще на уровень, – сказал Элайджа.

Согласно картам, которые он теперь хранил в памяти, имелся только один вход в Цитадель. Несомненно, были и другие, но тратить время на их поиски они позволить себе не могли. Известный же вход располагался с западной стороны дворца; на большинстве планов он был отмечен как «Порфировые ворота». Незнакомое слово накрепко засело в памяти юноши. Он все гадал про себя, что бы оно могло значить.