Нау неторопливо протискивался сквозь толпу. Настроение почти у всех было благодушное, а люди в большинстве знали его в лицо и сами расступались перед ним. Постепенно ему удалось протолкаться в первые ряды, и он услышал, как герольд покрикивает на кого-то:
– Эй! Руки-то убери! Не трожь покрывало – в него ведьму завернут!
– И что, тоже спалят?! Жалко. Вещь хорошая…
– А вот я тебя поленом поперек спины-то!
К помосту тем временем протолкался лирник Ясон, который прибился к войску лорда Бранборга еще после битвы на границе Холм-Гранта. Он что-то прошептал герольду, и тот кивнул в ответ. Лирник тут же расчехлил свою лиру, решив, видимо, поразвлечь публику, пока не началось. Он ударил по струнам и запел:
Если враг побежден, но пока еще жив, нанеси свой последний удар, И никто никогда не осудит тебя за стремление к полной победе. Если враг не убит, но уже побежден, пусть его поедает пожар, Не щади его дом и его не щади, торопись по горячему следу!Нау пробился в круг, вырвал у него лиру и размахнулся, чтобы разбить ее о голову Ясона, но тот моментально упал на колени и прикрыл ее руками.
– Служитель, если вы разобьете его лиру, он же умрет, – заметил герольд. – Ведь в лире душа лирника.
– Этот не умрет, – ответил Нау, но всё-таки просто положил лиру на мостовую рядом с извивающимся Ясоном, решив, что инструмент-то уж точно ни в чем не виноват. – У него, похоже, вообще нет души.
Ясон, подхватив лиру, быстренько отполз в толпу, а Нау начал молча подниматься на аккуратную поленницу. Несколько раз Служитель чуть не оступился, когда круглые чурки выкатывались у него из-под ног, но в конце концов добравшись до столба, он прижался к нему спиной и оглядел людское скопление. Площадь не вместила всех желающих увидеть смерть последнего врага, и народ заполнил стены, высовывался из окон галерей. Толпа удивленно притихла, а передние ряды даже попятились в недоумении.
– Смотрите! Ведьма себе дружка нашла! – крикнул кто-то, но на него зашикали, и крикун мгновенно затих и затерялся в толпе.
Раздалось еще несколько криков, но их тут же заглушило общее настороженное молчание. Все еще ждали, когда же приведут ведьму, многие держали в руках кульки с гнилой репой, чтобы кидать в нее, пока гудение пламени не заглушит ее вопли. Им казалось, что это почти то же самое, что и швырять со стен раскаленные камни и лить жидкий огонь на мертвяков, штурмующих замок. Все ждали ведьму, и никто не понимал, что делает этот тощий Служитель на поленнице, которая сложена вовсе не по его душу.
Открылись ворота верхнего замка, и по крутой лестнице вниз начали спускаться воины, вооруженные длинными парадными копьями, почти бесполезными в бою, но имеющими грозный, устрашающий вид. Они спускались колонной по двое, и толпа расступалась перед ними. Когда передние дошли до центрального круга, последние еще выходили из ворот. От ворот до самой поленницы образовался живой коридор, и по нему двинулось несколько Служителей. Каждый из них нес стопку книг, найденных в капище кадаров. Каждый из них поднимался на будущее кострище, вываливал книги к ногам Нау и спускался вниз. Словом, происходило совсем не то, чего ожидал герольд, и не совсем то, чего ожидала толпа, поэтому и герольд, и народ молчали.