Кадиец оглянулся через плечо, сверкнув крупными белыми зубами.

— Да мы от них почти избавились, — охотно похвастался он. — Кое-где еще пробиваются. Но, к счастью, редко. Ужасная дрянь!

На-Ла тут же принялась озираться, выглядывая среди пыльной зелени потенциальных врагов. А Тай-Лон философски продолжил:

— Город начали строить, когда перенесли сюда военную базу. Стратегически удобное место для ремонтных верфей. Они там, ниже, — Тай-Лон повел мощной рукой, указывая, в какой стороне располагаются верфи.

Дом стратега Да-Кау занимал обширную часть улицы в Южном предместье города. В своих постройках кадийцы не руководствовались никаким конкретным планом. Они просто занимали удобное место и возводили на нем прочные, с толстыми стенами и узкими бойницами вместо окон, дома. При чем стены "раскидывали" с большим запасом, учитывая такой очевидный факт, что дети быстро растут и заводят собственные семьи.

Иногда бывало, что один единственный кадийский "дом" тянулся практически вдоль всей улицы. А напротив тянулся точно такой же дом другого кадийского рода. И получалось, что на довольно длинной улице живут всего две семьи.

Четыре сына Да-Кау женились уже давно и сами имели по несколько детей. Еще четыре сына женились недавно и с нетерпением ожидали рождения наследников. Почти все они были военными. Не поддержал военную традицию семьи и подался в политики только одни. Он служил атташе министра по внешним связям Кади и его семья почти все время проживала в столице, а не в доме отца. Но сегодня и он приехал в город Истандалаги, чтобы лично поприветствовать знаменитую, героическую и во всех отношениях славную личность — капитана Датча Дагварда.

Когда шустрый военный вездеход, выданный для транспортировки дорогих гостей, свернул наконец на нужную улицу, Тай-Лон сбросил скорость и поехал так, словно на сидениях его машины вместо героя Стамтонского сопротивления россыпью лежали особо ценные и дорогие яйца местной птицы. Осмотрительность третьего старшего брата Ха-Лан была вполне объяснимой: улицу перегораживала огромная толпа кадийцев. Все они приветственно кричали один другого громче, от чего отдельных слов невозможно было понять при всем желании. Зато можно было очень легко оглохнуть. Толпа подавалась в стороны только тогда, когда ее начинал теснить массивный носовой щит вездехода. Тай-Лон не останавливался, позволяя машине постепенно проделывать себе коридор, который моментально смыкался за его задним бампером.

Датч был явно смущен столь бурной встречей. А Эвиза смотрела на все, что творится за бортами их вездехода, с веселым ужасом. Девушка понимала, что бояться ей нечего и что все эти огромные и буйные кадийцы очень рады видеть Датча, а следовательно (как это ни странно, парадоксально и непредсказуемо) и ее тоже. Они липли к окошкам вездехода и вопили что-то восторженное, часто на языке кади, которого Эвиза не понимала. Но и на общегалактическом невозможно было бы разобрать отдельных слов.