– Я щас… – еле слышно пискнула Маринка. – Я щас… Я щас…

– Я щас уписаюууусь! – простонала она, сев на корточки.

Ливанов и Поздышев держались из последних сил. Они тряслись от хохота. Белобрысый начал съезжать по штанге турника вниз. Ноги совершенно не держали его.

– Вы! Вы! – девочка с толстой косой сжимала кулаки. – Быстро приведите его в чувство, дураки!

– Ксюш-ксюш-ксюша! Юбочка из плюша! – вдруг громко запела рыженькая конопушка стоящая чуть в стороне у брусьев. С ее места хорошо просматривался проход между двумя ближайшими палатками.

– Атас! – испуганно сказал курчавый. – Кто-то идет!

Ливанов и Поздышев подхватили белобрысого под мышки и рывком поставили на ноги. Он все еще напевал, улыбаясь, свою странно знакомую песню, все еще притоптывал в такт ей подошвами. Ритка с разбегу влепила ему по левой щеке.

– Ксюш-ксюш-ксюша! Никого не слушай! – надрывалась рыжая. Голос ее был испуганным. Ритка размахнулась и отвесила еще одну хлесткую пощечину. Такую – что у самой в ушах зазвенело. Она размахнулась для третьей оплеухи и передумала: белобрысый открыл глаза. Мальчишки тут же отпустили его руки.

– Фух!.. – выдохнула Ритка облегченно. – Наконец-то! Я уж…

– Хрххх – прошептал белобрысый, и она поняла, что до сих пор не видит его зрачков. Она сделала автоматический жест – потянулась к его шее и прикоснулась к сонной артерии. Он вздрогнул, как от удара электрошоком, и задрожал всем телом.