Кровник упал и умер.
Лежал неподвижно, как мешок с цементом.
Паршков, тяжело дыша и бешено выпучив глаза, смотрел на него, сжимая и разжимая кулаки. На восковое ухо и часть желто-синей скулы, видимые ему с этой точки. На нож, торчащий из его спины. Он вдруг моргнул и посмотрел вокруг, потом вперед – в проход между автобусами. Завертел головой, высматривая что-то на асфальте этого узкого «проулка». Наклонился к мертвецу, лежащему у его ног, и обшарил его карманы. Посмотрел на две монеты. Два одинаковых юбилейных рубля с Гагариным на «орле». Швырнул их обе за спину. Потом переступив через Кровника, быстро пошел в сторону скандирующих фамилию президента людей:
– Цын!! Ель!!! Цын!!! Ель!!! Цын!! Ель!!!
Паршков обошел со спины съемочную бригаду телевизионщиков, передающих в прямой эфир звук и цветное изображение для американских телезрителей по ту сторону океана, которые в эту минуту укладывались спать в своих больших американских домах. Они смотрели по своим большим американским телевизорам на одетых как попало, по моде позапрошлого десятилетия людей, вопящих что-то на своем варварском смешном языке. И переключали на другой канал.
Паршков мельком бросает взгляд на щель между автобусами, из которой выскользнул несколько секунд назад, и ныряет в толпу. Пробирается, шныряя глазами во все стороны, запрыгивает на подножку пустого «уазика», схватившись рукой за погнутое зеркало бокового обзора. Закусив губу и сморщившись, привстает на носки и видит черную коротко стриженую голову среди других голов. Крупных, одинаково белых голов с прозрачными забралами из небьющегося стекла. Он спрыгивает и бежит в ту сторону, распихивая всех плечами и не обращая внимания на возмущенные крики в спину.
Он выскальзывает из толпы и видит подразделение ОМОНа грузящееся в свой автобус. Он смотрит внимательно, но не видит никого, кроме самих омоновцев, их щитов, дубинок и бронежилетов. Он пытается заглянуть в окна их автобуса, но ничего не может разглядеть в полутьме салона, кроме шевелящихся теней.
Паршков шмыгнул носом и сделал несколько шагов к входной двери, через которую грузился очередной амбал, под весом которого десятитонный «Икарус» просел, скрипя рессорами. Паршков шмыгнул еще раз и почувствовал, как из носа капнуло. Он полез в карман за платком и увидел красное пятнышко на рукаве. Приблизил его к глазам пытаясь рассмотреть, и чертыхнулся: еще одна капля сорвалась с носа и запачкала темно-зеленую штанину. Паршков задрал голову, втягивая липкие кровавые сопли, и быстро зашевелил пальцами, пытаясь поддеть ногтями и выудить из тьмы кармана зацепившийся за что-то платок.