Кусок стены рядом с холодильником вдруг исчезает, и оказывается, что это просто занавеска, отделяющая подсобку от зала. За стойкой появляется человек с бутылкой ликера в руках. Он идет, читая на ходу этикетку, и замирает, увидев посетительницу.

– О! – говорит он удивленно. – Привет!

Девочка смотрит на него.

Из другой неприметной боковой двери появляется еще один человек с густыми черными усами. Он несет перед собой свои мокрые руки, с которых обильно капает.

– Сеня, дарагой! – говорит он с кавказским акцентом. – У тебя там сушилка в туалэти сломался! Дай полотэнце брат!..

Он обходит девочку и берет из рук «дарагого Сени» большую бумажную салфетку. Вытирает руки и рассматривает девочку, которая стоит и тоже рассматривает его.

– Щто смотрищь? – спрашивает он, и уже бармену: – Боржом дай один мне.

Бармен Сеня открывает бутылку минералки. Усатый берет стакан, «боржом» и уходит к столику с полуистлевшей сигаретой в пепельнице. Он стряхивает пепел, жадно затягивается и выпускает дым в потолок. Потом наливает полный стакан искрящейся газированной минералки и пьет ее, запрокинув голову.

Девочка, смотрящая на него, сглатывает слюну.

– Ты пить хочешь? – спрашивает бармен, наблюдающий за ней из-за стойки. – Да? Пить?

Он открывает еще одну зашипевшую газами бутылку, наливает стакан и подвигает в ее сторону:

– Бери…

Она смотрит на бармена, на минералку, снова на бармена.

– Бери, – ободряюще улыбается он, – угощаю.

Она перекладывает чемодан из руки в руку, делает шаг к стойке и берет прохладный стакан. Потом смотрит на усатого. Тот курит, развалившись на стуле, и смотрит телевизор. Девочка огибает стол с грязной посудой и садится в противоположном углу зала, аккуратно поставив кейс рядом со стулом.

Она снова смотрит в сторону усатого. Делает осторожный глоток из стакана и часто моргает, почувствовав колючки газировки на языке. Потом ставит стакан на столешницу перед собой. Столешница изрезана ножами, исцарапана гвоздями, исписана шариковыми ручками, фломастерами и карандашами.

Круглое донце накрывает собой синее чернильное сердце проткнутое стрелой. Преломляясь в шипящей линзе полного стакана, сердце выглядит странно. Чуть в стороне нарисована голая женщина, держащаяся за свои громадные груди.

– Сеня, дарагой, переключи на другой канал, я тэбя прошу… Не могу смотреть эту чепуху васса отвечаю!..

На экране хохочущие взлохмаченные старухи летали на метлах, а лысый человек в странной мешковатой одежде беседовал с рукой, бегающей отдельно от ее владельца.

– Блин, тебе что, «Семейка Ада» не нравится?! – восклицает бармен. – Блин, а я просто тащусь! Дядюшка Фестер и Вещь, это же прикольно, Вазген!