Трэн поднял очередное манго и замер, низко наклонясь и прищурившись. Затем оттолкнул в сторону плакат с жалобами на министерство торговли и листовки с призывами построить новый речной храм с золотым куполом, отбросил гнилую банановую кожуру и принялся все глубже зарываться в мусор. В самом низу он обнаружил испачканный и разорванный, но все еще читаемый обрывок объявления, которое, вероятно, висело на площади: …огистика. Корабельные перевозки. Торгов… И за словами великолепный силуэт «Вечерней звезды»: часть логотипа «Трех выгодных возможностей», три-клипер, подгоняемый ветром, быстрый и стройный, точно акула: высокотехнологичный образец полимеров пальмового масла, под парусами белыми и надежными, как крылья чайки.

Трэна наполнила печаль, и он отвернулся, словно раскопал могилу и обнаружил, что в ней лежит он сам. Его гордость. И слепота. Из тех давних времен, когда он думал, будто способен конкурировать с чужеземными демонами и сделаться корабельным магнатом. Ли Ка Шинг или возрожденный Ричард Куок для новой Экспансии. Возродим гордость китайцев Наньяна, торговлю и перевозки! А здесь, как пощечина, лежит обрывок его эго, похороненный среди гнили, пузырчатой ржи и мочи чеширов.

Он пошарил вокруг в поисках других обрывков рекламного плаката, размышляя, звонит ли кто-нибудь по прежнему номеру телефона, работает ли его секретарша на нового хозяина, возможно, малайца с безупречными происхождением и религией… Бороздят ли немногие оставшиеся корабли моря, посещают ли острова архипелага? Он заставил себя прекратить поиски. Даже будь у него деньги, он не стал бы звонить по знакомому номеру. Нет смысла понапрасну тратить калории. Он не сможет повторно перенести потерю.

Трэн выпрямился, распугав чеширов, подобравшихся совсем близко. На этом рынке ничего нет, кроме кожуры и несобранного помета. Он снова зря потратил свои калории. Съели даже тараканов и жуков. Ищи он хоть всю ночь напролет, все равно ничего не найдет. Слишком многие здесь побывали и рылись среди этих костей.

Он трижды прятался от белых кителей, когда пробирался домой, трижды нырял в темноту, а они с важным видом проходили мимо. Он же сидел, неподвижно скорчившись, проклиная свой белый костюм, который так хорошо заметен в темноте. В третий раз по его венам пробежал горячий суеверный страх. Казалось, его одежда богатого человека привлекала патрули министерства окружающей среды – похоже, они жаждали его смерти. Черные дубинки мелькали всего лишь в дюймах от его лица. Пружинные пистолеты сияли серебристым светом в темноте. Охотники находились так близко, что он мог бы сосчитать жуткие диски с острыми лезвиями в их джутовых патронташах. Белый китель остановился, чтобы помочиться в переулке, где прятался Трэн, и не заметил старика только из-за того, что его напарник захотел проверить лицензию у собирателей дерьма.