Всякий раз Трэн сдерживал паническое желание сорвать с себя богатую одежду и погрузиться в спасительную анонимность. Он не сомневался, что рано или поздно белые кители его поймают. Но сначала они поднимут свои черные дубинки и превратят его китайский череп в мешанину крови и костей. Лучше бегать голым в жаркой ночи, чем разгуливать, точно павлин, и умереть. И все же он не мог бросить проклятый костюм. Было ли это гордостью или глупостью, но он его сохранил, хотя элегантный покрой наполнял его безудержным страхом.

К тому времени, когда Трэн добрался до дома, погасли даже газовые фонари на Сукумвит-роуд и Рама IV. Возле башни Навозного царя на уличных лотках все еще что-то жарили на сковородках для тех немногих рабочих, что имели ночную работу и пропуска. На столах горели свечи из свиного сала. Лапша с шипением плюхалась в кипяток. Мимо проходили белые кители, внимательно следившие за желтобилетниками, чтобы убедиться, что никто из них не спит на открытом воздухе, оскверняя тротуары храпом.

Наконец Трэн оказался в зоне защиты башен, на безопасной территории Навозного царя, вплотную приблизился к дверям и пелене жара, исходящего от высотного дома. Интересно, как высоко он вынужден будет сегодня забраться, чтобы найти место для ночлега на лестнице?

– Ты не сумел найти работу, так?

Трэн вздрогнул, услышав знакомый голос. Ма Пинг сидел за стоявшим на тротуаре столом с бутылкой виски «Меконг» в руке. Его лицо раскраснелось от алкоголя и пылало так же ярко, как красный бумажный фонарь. На столе были расставлены тарелки с остатками еды, которой хватило бы, чтобы накормить пятерых.

Образы Ма роились в сознании Трэна: молодой клерк, которого он однажды выгнал за то, что тот чересчур вольно обращался со счетами. Мужчина, имевший слишком толстого сына, мужчина, рано утром вышедший из дома, умоляющий, чтобы его вновь приняли в «Три выгодные возможности». И вот теперь он разгуливает по Бангкоку с последним сокровищем Трэна на запястье – единственной вещью, не украденной змееголовами. Трэн подумал, что боги поступили жестоко, когда сплели его судьбу с судьбой человека, находившегося когда-то в его подчинении.

Трэну хотелось ответить что-нибудь резкое, однако он лишь прошептал:

– А тебе какое дело?

Ма пожал плечами и налил себе виски.

– Без костюма я бы тебя не заметил. – Он кивнул на пропитанную потом одежду Трэна. – Удачная идея – надеть приличный костюм. Но ты стоял слишком далеко в очереди.

Трэну хотелось уйти, проигнорировать наглого щенка, но остатки еды на тарелках – окунь, рисовая лапша «ю-текс» казались такими близкими, почти доступными… Он почувствовал аромат свинины, и рот наполнился слюной. У него даже заболели десны от мысли, что он будет снова жевать мясо… выдержат ли зубы такую роскошь?