– А что, если мы вдруг убьем вашего сына, господин? – голос нежный, как лепестки роз.

Всевышний ласково погладил сиротку по голове. В желтых стеклянных глазах ребенка любовь сочеталась с преданностью, восхищением и уважением.

– Не волнуйся, милая, – впервые за несколько десятков лет Джованни увидел еле заметную улыбку на лице Создателя. – У меня очень много детей. Одна смерть ничего не изменит, но я все же хочу большую и крепкую семью, – тот с укором посмотрел на правителя Берселии. – Кровные узы важнее циничных убеждений. Правда же, Четвертый сын? Я ненадолго задержусь в Ортоге, чтобы подготовить все к скорому представлению. Я должен знать, чему научился мой мальчик за все эти годы. Встретьте его со всеми почестями!

Толпа адептов ликующе зарукоплескала, а Джованни лишь покорно склонил голову. Только прошлым вечером он получил спешно нацарапанную записку от своего верного лазутчика с вестью, что мятежники планируют что-то глобальное. Неужели те собираются напасть на столицу? Или нечто более подлое? Салазар Амон в позаимствованном теле вдруг решил наведаться в Ортог? Или же эльфийка на своем драконе будет штурмовать крепостные стены? «Скорое представление», – сказал Азурис-Рей. Значило ли это, что он знал о том, что было сокрыто от нового правителя империи?

В любом случае, Всевышний обладал невообразимым кладезем знаний, который был неподвластен даже языческим богам-Дугарам. Свет рано или поздно проиграет, а Тьма заставит содрогнуться весь существующий мир.

* * *

Было тихо и холодно. Почти так же, как в дни, когда выпадает первый снег. Закат не радовал изобилием красок в пасмурном небе, изменяясь с серого цвета на черный. Темнело. Ватари молчаливо сидел возле костра и затачивал наконечники стрел, не смотря в лица пришедших к нему гостей.

– Я не собираюсь в этом участвовать, – наконец обдумал эльф предложение Ерихона. – Это меня не касается.

Кали и бард тоскливо переглянулись. В последнее время их друг стал ворчлив как дряхлый старик, уже не заинтересованный в жизни, и был столь же непреклонный.

– Но Кали может понадобиться твоя помощь, – продолжал настаивать парень, и девушка закивала в подтверждение его словам.

– Безрассудство, – в который раз фыркнул Гёто, скорчив недовольную гримасу. – И не просите.

Вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском костра и далеким журчанием ручья за территорией лагеря. Одна минута сменялась другой. Где-то пели сверчки.

– Это бесполезно! – вдруг выдохнула эльфийка и поднялась с земли, с раздраженьем одернув платье. – Я возвращаюсь к отцу! Он уже заждался!