Кали ушла, но бард остался сидеть, припав спиной к стволу дерева. И его взгляд не мог сравниться с той пустотой, что таилась в душе Ватари – тот был глубже и куда страшнее. Парень не сводил глаз с огня. Думал. И его темные мысли были ведомы эльфу из племени гёто.

– Почему ты не уходишь? – после долгих размышлений поинтересовался лучник и убрал наточенную стрелу в колчан, потянувшись за следующей.

– Там никого нет, – хмуро процедил Ерихон. – Все в лагере южан.

– И раз ты все еще здесь, я хочу спросить у тебя: ты действительно хочешь осуществить задуманное?

– Да, – отозвался тот без тени сомнения, а затем, помедлив, добавил. – У меня нет чувства вины. Они сами собираются в Ортог. Я не принуждал их к этому. Только подтолкнул.

– И что потом?

– Выход у меня как минимум один, – произнес бард и упал лицом в колени, подтянув их к себе. Лицо его не подавало никаких признаков душевных терзаний, но внутри человеческой души бушевал ураган.

– Я тоже терял близких, – решил посочувствовать эльф, не отвлекаясь от дела. – Но прошу, не совершай того, о чем будешь потом сожалеть всю жизнь. Не стоит уподобляться тем, против кого мы боремся.

Яркая вспышка на долю секунды осветила палатку и костер. Гёто застыл в недоумении, отложив стрелу, осознавая, что яркий свет исходил от рун, начертанных на руке барда. Те продолжали светиться, но постепенно угасали, как затухает догоревший уголь.

Ерихон даже не шелохнулся, продолжая вжиматься в колени.

– Уберегите нас боги, – только прошептал он. – Все те, кто пойдут в Ортог, обрекут себя на смерть.

– Я бы еще поспорил, – буркнул себе под нос эльф и мысленно обратился к дракону Присциллы.

«Не дай свершиться этим злодеяниям».

* * *

Вечером того же дня я встретила Демиана Амона в низинах за лагерем Южан. Совместно с Морокеи Ортакором и несколькими сторонними наблюдателями народа гёто они проводили учения «ударных» отрядов, приблизив бой к реальным условиям. Неистовый лязг скрещенных мечей отголосками разлетался по всему лесу. Сначала могло показаться, что каждый сражается сам за себя, но потом я поняла истинную цель этих учений – воины обучались слаженной работе. По меньшей мере пятнадцать отрядов из Гёто, Юга и Севера сошлись на поле брани, прикрывая спины союзникам.

Самые лучшие качества, конечно же, проявляли заморские воители. Вооружившись изогнутыми клинками, названными «катанами», те с легкостью сдерживали натиск нескольких врагов, ловко отражая их атаки. Южане тоже нисколько им не уступали: облаченные в тяжелую броню, они наступали на противников, не ведая страха и жалости. Били сильно и точно, не оставляя времени на контратаки. И только жители Берселии, сыны Севера, казалось, лишь мешались под ногами хорошо обученных солдат. Наблюдая за сражением, я чертыхалась сквозь сомкнутые зубы, взбираясь на невысокий холм. Большинство людей из мятежной армии Демиана Амона были набраны из фермеров и скотоводов, не знакомых с военным делом, и только немногие группы воинов, сверкавшие гербами местных графств поверх доспехов, могли хоть как-то доказать свою полезность в бою. Я смутно себе представляла, как бы ополченцы выступили против воинов Джованни и Ортога, если бы не подоспевшие на подмогу Юг и гёто.