– Ну, – эльф тяжело выдохнул. – Ватари считает, что ты плохо выбираешь себе друзей, Кали, я слышал, очень обеспокоена войной, Хаку расстроен, что пришлось остаться в лагере, а Ерихон, – его взгляд уперся в спину угрюмого парня – даже я не знаю, почему он стал таким.

Я промолчала. Замечание Ватари меня возмутило.

– И все же ты не переживай, – продолжил говорить Заку. – Все образумится. Мако мне тоже не нравится – слишком многое себе позволяет. Но я надеюсь, что ты когда-нибудь найдешь правильный путь и не дашь никому собой помыкать.

– Спасибо, – удивительно, но стало легче. Я сразу приметила, что Закарайя был очень рассудительным собеседником, не ведомым ветрами эмоций, и сохраняющим трезвость ума там, где остальные теряли головы. В какой-то степени я ему даже симпатизировала. Любой король хотел бы иметь при дворе такого советника. Достаточно умного, чтобы тот действовал негласно и дергал за нужные ниточки знатных вельмож в угоду своему правителю.

И почему все мои мысли крутились вокруг трона?

Эльф нагнал барда, а я же еще долго провела времени в раздумьях, блуждая где-то по закоулкам памяти. И не заметила, как кто-то поравнялся со мной. Мако. Заморские доспехи гремели стальными пластинами от тряски.

Он снял рогатую маску:

– Если раньше я и хотел вернуть корону, то теперь мне она не нужна, – я не поверила – печаль в его глазах была не поддельной. – Посмотри вокруг. Поля превращаются в болота. Все гниет, к чертям собачим, а люди ушли в поисках лучшей доли. И это Берселия? Я прожил здесь всю свою жизнь и не узнаю родных земель.

– Ты действительно расстроен?

– Это слабо сказано, – грустно улыбнулся воин гёто. – Что-то отравляет почву, и я не удивлюсь, если вместо столицы нас встретят руины.

– И Джованни будет восседать на груде каменных плит, – поддержала я.

В ответ Салазар закатил глаза так, что зрачки исчезли под веками. Рот открылся, язык бесстыдно высунулся, а на лице его застыло выражение глубочайшего ужаса. Будто бы он кричал, но беззвучно.

И тут что-то ясной вспышкой прояснилось в голове. Словно проржавевший от времени замок щелкнул и раскрылся, не в силах сдержать то, что рвалось из старого сундука воспоминаний. Пред мысленным взором всплыли времена, когда еще моя рука, детская и столь слабая, не успела познать тяжести окровавленного меча.

Три всадника въехало в деревню. За ними – целый пеший полк. Белые кони с красно-золотыми гербами, благородные и сильные, везли на себе сыновей полноправного властителя Виллиона. Душераздирающие звуки фанфар из металлических труб взволновали народ сильнее, чем звон колокола храма Богов Дугары на холме у поселения.