— Пора возвращаться, S9. Не поддавайся бреду.

— Возвращаться?

— В обоих смыслах.

— Я не могу забыть это. Никого не осталось… Из этого огромного города никто не ушел…

Рука вконец разболелась. Мы ушли только из-за того, что больше никто не ушел, из-за того, что снег уже забрал мертвый Хантэрхайм… из-за того, что наши следы потерялись в этих снежных пустынях… Но мы прорвались… чтобы сражаться дальше, чтобы встать в строй… Кто-то сможет уйти и из Штрауба…

— S9, под влиянием стресса ты проводишь аналогию.

— Штрауб нас тогда списал… Центр списал Хантэрхайм.

— Хантэрхайм не удержал оборону, и отбить его уже не могли.

— D40, не было прикрытия с воздуха для отступления. Ничего не было. Они подорвали тоннели, перебили отходные пути, и никто не прорвался… только мы с Герфом… Да и то, только потому, что нас не сразу заметили на побоище в огромном зачищенном городе. Потеря Хантэрхайма — это позор AVRG. Столько людей оказалось в ловушке.

— Центр не мог выслать истребители в город под лучевым ударом и остаться открытым.

— Да что теперь… Штрауб ждет то же, что и Хантэрхайм, только хуже — тогда они не могли бросить на штурм такие силы. Никто не прорвется за кольцо оцепления… Я знаю, что никто не уйдет… Но я так же знаю, что иногда случается невозможное…

— Случается только то, что кто-то может счесть невозможным.

— Можешь не продолжать… Просто я сейчас делаю то же самое. Я помню, как списали нас. Я помню это отчаянье, безнадегу… Я помню… и делаю то же самое.

— Не забывай, что ослабило оборону Хантэрхайма.

— Да, мы в этом повинны — мы это сделали! Из-за того, что уже тогда и ветер, и сигнал тревоги надрывались криком: «Стереть Ивартэн»!