– Что случилось? – спокойным голосом осведомился князь.

Оруженосец опасливо покосился на госпожу. И наконец выдавил из себя:

– У нас… три новости, Тарег-сама. Первая – в лагерь пришел… старик. Сказал, что он… пастух. И знает здешние места. Сказал, что сможет провести нас через тайное ущелье. Через Маджарский хребет.

Майеса тихо ахнула:

– Нет…

Эда сжался и, старательно не глядя на нее, продолжил:

– Халиф побеседовал с этим… пастухом. И решил принять его помощь. Мы идем через горы, чтобы встретиться с войском карматского вождя аль-Джилани. Мариды сказали, что оно стоит совсем недалеко, в одной из горных долин. Мы не уходим из аль-Ахсы, Тарег-сама.

Слезы капали на зимний шелк платья, на ладонь и на яшму медальона. Горе Майесы было таким сильным и всепоглощающим, что глаза заволокло туманом. «Это… несправедливо… Какая жестокая шутка… Зачем судьба позволила надеяться мне…»

– Какова же третья новость, Эда? – донесся до нее из тумана холодный голос Тарега-сама.

Оруженосец шепотом отозвался:

– Вам лучше сходить посмотреть. Посмотреть на этого… пастуха…

* * *

В толпе вокруг халифского шатра легко было узнать сумеречников. Они не толкались. Не кричали. Не болтали друг с другом.

Они стояли и смотрели. Молча.

Идущее волнами зеленое зарево вставало высоко над головами людей. Смертные, понятное дело, ничего особенного перед собой не видели. Правда, многие вскоре почувствуют последствия встречи с этим – на себе. Но, опять же, ничего особенного не случится: разве что голова будет болеть, как с похмелья. Или озноб донимать.

Сглотнув, Тарег раздвинул руками чьи-то бока и вышел на площадку со знаменем Умейядов.

Аль-Мамун сидел на ковре перед шатром.

Перед ним… находился?.. Сидел?.. Впрочем, человеческие слова к этому не подходили.