Так что сейчас юноша прыгал от радости рядом с малым манджаником. Мачта орудия тренькнула, как огромная струна, и с натужным скрипом взмыла вверх – шшшшууу-уух!..
Бабах!.. Пролом брызнул камнями и пылью, все снова запрыгали, и тут Абида дернули за полу бурнуса:
– Эй-эй, молодой господин, эй!
Мордашка гулямчонка пошла черными разводами от пота и пыли, помады на губах почти не осталось. Абид на всякий случай выдернул одежду из пальчиков с накрашенными ногтями: мало ли, что люди подумают, говорят, в городах таких мальчиков называют
– Чего тебе? – прокричал Абид сквозь вопли, скрип и грохот.
– В ворота! В ворота прорвались! – радостно заорал малец. – Наши вошли в город! Господин Ястреб возглавил атаку!
Абид искренне заметался: куда бежать? В город? Или все-таки в лагерь к госпоже Нум с известиями? Или все-таки в город? За известия из города ведь больше заплатят! Но в городе – там же страшно! Но ведь и заплатят больше!
А потом его осенило:
– Слышь, ты! Как тебя?
– Али!
А что, какое еще имя могло быть у мальчишки-невольника из Ханатты? Их так пачками называли, когда начинали распродавать караван…
– Слышь, Али! Ты, это, давай в город! Я тебе дам аж два дирхема!
Гулямчонок просиял.
– А потом дуй в лагерь! А я – сразу к госпоже!
– Дирхем сейчас! – пискнул мелкий наглец и даже протянул ручку ковшиком.
Абид плюнул и, стараясь не касаться накрашенных ногтей, спихнул в потную ладошку монету. И со всех ног, так, что бурнус развевался крыльями, побежал в главный лагерь: госпожа Нум наверняка заждалась от него известий.
* * *
* * *– …Берегись! Берегись! Лезе-ееееет!..