– Умри, мразь! – заорали они на два голоса – и Абид, и госпожа.

Свистя легкими – устали, устали, – все, кто с кольями, припустили к гадине. Гадина запятилась, ощерилась страшней прежнего и – рраз! быстро, точно как ящерица, побежала навстречу!

– А, бей ее, бей! – азартно закричали они, тыча в гребенку зубищ кольями.

Палка госпожи зашла зверюге аккурат в глотку, и та захрюкотала от натуги, упячиваясь назад. Абид, уже не помня себя от злости и испуга, принялся молотить тварь по хребту – с замаха. По лицу текли то ли слезы, то ли пот, Абид выкрикивал имя Всевышнего, призывая Его на помощь, гадина изворачивалась и цапала когтями.

– Н-на! – длинное лезвие сумеречного копья мелькнуло под носом, и гадина разом рухнула и обмякла: древко торчало у нее аккурат между лопаток.

Оглянувшись, Абид увидел над звериной себя и госпожу – аураннка разворачивала конягу к частолоколу, там еще мутузились с криками и женским визгом. А с кольями чего-то никого и не было более, а почему?..

И тут госпоже Нум, видно, все же поплохело: она разом осела и завытиралась рукавами, завсхлипывала, подвывая:

– Больно мне, больно!

Потные кудряшки мотались, платок съезжал все дальше на затылок.

– Бо-оооольно-ооо!..

И лицо у нее стало такое бледное-бледное, даже под грязью было видно.

А потом Абид понял, что мешает зрению. Вот эта тонкая палочка, что мотается из стороны в сторону вместе с причитаниями и всхлипами госпожи, – это стрела. И торчит она у Нум прямо из кольчужного бока. А из-под древка прыскает струйками темная-темная кровь.

– Ой… – растерянно пробормотал Абид, оглядываясь в поисках помощи.

А они с Нум над гадиной стояли вдвоем – а вокруг все лежали, с такими же стрелами, торчащими из боков и груди. Или без стрел.

Всхлипывая и плача от страха и отчаяния, Абид решился обломать древко – Нум заорала страшным, дурным голосом и сомлела. Все так же хлюпая носом и рыдая, юноша подхватил ее под мышки и поволок, по-дурацки пятясь задом. Тут же упал: оказалось, через тело женщины в перемазанной глиной абайе. Посмотрев туда, где должна быть голова женщины, Абид взвыл и зарыдал сильнее. Поднялся, поволок Нум дальше.

Когда он упал – назад плашмя в какой-то очередной раз – его вздернула на ноги белая рука в подвязанном шнурком рукаве. Храпели и топали кони, звенела сбруя. Над Нум опускалась на землю, раскидывая рукава, женщина в облаке черных длинных волос.

– А он не сдрейфил!.. – звонко крикнули над Абидом.

Хи-хи-хи, раскатились страшные холодные бубенцы сумеречного смеха.

– Г-госпожа… – сумел Абид выдавить из себя, кивая на Нум.