Потом подняла длиннейший золотой ноготь и остановила пытку.

– Зачем ты лжешь мне, глупый? Неужели не жалко свою молодую жизнь? – улыбнулась она и легонько дотронулась золотым ногтем-когтем до щеки арестованного.

Тот разрыдался.

– Скажи мне правду, – провела ногтем по другой щеке Юмагас. – Скажи мне правду, и я не убью тебя, юноша.

Допрашиваемый и впрямь был очень молод. Он всхлипнул и выпалил:

– Мне также давал деньги господин вазир барида!

– Иса ибн Махан? – уточнила Юмагас, чуть склонив голову и зазвенев серьгами.

– Да, да! – закивал, раскачивая колодку, арестант.

– А еще кто? – вкрадчиво спросила ханша, водя золотым когтем ему по губам.

– Клянусь Всевышним, больше никто! – По грязному лицу опять потекли слезы.

Юмагас улыбнулась и снова кивнула помощнику. Тот размахнулся и вытянул арестанта палкой.

– Ааааа! Нет! Не надо! Я скажу, скажу!

– Скажи, – снова зазвенела серьгами ханша. – Кто дал тебе талисманы, которые новая рабыня пыталась закопать в саду?

Цэцэг подошла ближе и протянула руку. Арестант ошалело уставился на серебристый кругляш, на котором сплетались женское и мужское тело.

– Ну? – улыбнулась Юмагас.

– Госпожа Нур-аль-Худа! – захлюпал носом допрашиваемый.

– Вот как, – усмехнулась ханша.

И пояснила нахмурившемуся Ончону:

– Гадалка-шарлатанка, которая что ни день таскается к моей свекрови…

Подумала и решительно кивнула: