…что?

Что там делает господин нерегиль?..

Тарик сидел перед прямоугольным камнем-алтарем, на голой земле, скрестив ноги и выпрямив спину. С самого захода солнца. Сопровождавший нерегиля Казим замерз, как новорожденный щенок. А когда взглядывал на сумеречника – тот сидел в одном легком кафтане – мерз еще больше и шмыгал текущим под ледяным ветром носом.

– И что, так и сидит?.. – уважительно прошептал Ибрахим, присаживаясь на корточки рядом.

И одобрительно покивал.

Казим с достоинством, молча, наклонил бритую голову.

– Я на подмогу. Мало ли что. Местные бузят… – мрачно прошептал товарищ.

Казим снова кивнул. И нахмурился.

Еще бы им не бузить, местным. Камень, перед которым сидел Тарик, выломали из основания кафедры проповедника. В масджид. Не далее как вчера поутру – сразу по приезде в Таиф. Господин нерегиль распорядился вернуть в святилище богини малый жертвенник. Местные выли, как будто у них не булыжник из масджид забрали, а всех баб перетрахали. Бабы царапали щеки и взрывали руками пыль, голося и причитая. Мужчины смотрели волком и чесались под куфиями. Но к ножам и палкам не лезли. Даже самым благочестивым ашшаритам хотелось жить. Айяры Казима похаживали от дома к дому и зыркали по сторонам, готовые тут же прибить любого недовольного.

И вот теперь грубо обтесанный, покоцанный кирками камень лежал на своем прежнем месте. Перед подземным ходом, в котором впервые за много десятилетий зажгли факелы.

Тарик сидел перед булыжником вторую ночь. Все так же неподвижно. Положив раскрытые ладони на колени. И вперившись взглядом в какое-то иное место, скрытое за камнями и пляшущим факельным светом.

– Не за то бузят, – свистящим шепотом вдруг пояснил Ибрахим.

Ударил порыв ветра и растрепал волосы застывшего, как статуя, нерегиля.

Айяр сжался под буркой. И пробормотал:

– О… опять?..

Голос разом осип от страха.

Из ночной пустыни вдруг послышался вой. Заливистый. Перекрывающий порывы ветра. Словно со всех сторон завывали, собираясь стаей в кольцо, обжимая дрожащих людишек…

– Как волки в горах… – пробормотал Казим, борясь с ознобом.

– Шакалы? – слегка приподнялся Ибрахим.

– Не знаю! Так что в городе? – Айяр почему-то надеялся, что ошибся, и ему расскажут совсем о другом.