Наконец, дочитав, аккуратной стопкой складывает листы на краю стола. Садится на стул, поджав под себя одну ногу, смотрит на меня, задумчиво хрустя яблоком.

– Что скажешь?

– Хороший рассказ, – говорит она. – Но его никогда не напечатают.

На миг я чувствую себя на месте ее некрократического шефа. Кажется, будто с моим ртом тоже поработали ниткой и иголкой. Не представляю, что сказать в ответ.

– Ох, Фенхель, – улыбается Сильвия. – Целуешься ты классно. Но как писателю-фантасту тебе еще учиться.

– В каком смысле?

– Ну, знаешь, есть такое специальное определение, как вистирская поэтика. Когда пишешь про флюгов, всяких там мотыльков и гусениц и Винклопенские войны, а имеешь в виду то, что происходит у тебя за окном. Читал же Парагорьева? Вот он тут особенно преуспел.

– Но ведь это не фантастика, – шепчу я. – Это все было! На самом деле…

Сильвия смеется. Я смотрю на раскрошенную в клочья сигарету, отряхиваю руки от табачной крошки.

– Ну да, – продолжает Сильвия, – понимаю. Ты сроднился с героями, пока все это писал. У меня такое было с очерком про гриболюдов, когда целый месяц тусовалась в коммуне этих ребят. В курсе, что один из них консультирует самого Императора? Поговаривают, у него интрижка с Ее Величеством…

Я не понимаю, о чем она говорит. В голове крутится – не роман, а рассказ. Не мемуары, а фантастика.

– Хотя сюжет мне нравится. Четверо ребят оказались в заднице мира, в гребаном аду, меж двух огней. И из-за их действий начинается война. А когда возвращаются – никому уже нет до них дела. Круто. Только надо перенести происходящее ну… например, к рубберам. В эту их материковую Латоксу, как ее там… Лаалокль-Аатцль-Тцааяс! Язык сломать можно! Если поменять сеттинг – есть шанс, что прокатит.

– Наверное, – я устало потираю виски. – Наверное, поменяю сеттинг. Да, ты совершенно права, Сильвия. Спасибо!

– Не грусти, Фенхель. И да, кстати… Слушай, у меня тут такие новости… Э‑э‑э, внезапные… В общем, я уезжаю из Яра.

– Что?

– Уезжаю. Тот парень, помнишь? В «Саду» и потом – на премьере в «Грелке»?

– Похожий на дворецкого?

– Не знаю, на кого он похож… Но это Иванов-Индиана, профессор археологии… тот самый, да, не делай такие глаза! Он заведует в Изыскательном этнографической секцией и рулит всеми «полевыми» проектами. Он сделал мне предложение.

– Руки и сердца?

– Смешно! Нет, речь идет об экспедиции по Сабинее. Земли, пострадавшие от Мора. Начиная с города Масочников – Маскавеллы. Потомки пострадавших от Мора, никогда не снимающие своих масок, город их стоит на воде и там каждый день – карнавал. И заканчивая Филинийскими островами. О том, во что превратилось тамошнее население, известно только по слухам. Ну и по романам фантастическим, конечно, хаха!