— Вы в этом уверены?

— Да, черт возьми, я уверен. Что вы задумали, адмирал? — Последнее слово Мак-Мастере произнес с плохо скрываемым раздражением, если не с сарказмом. — Или — давайте прямо: зачем вы прибыли сюда?

— Мой ответ может вас удивить.

— Теперь меня уже ничего не удивит, Марэ. В том числе и вооруженный мятеж против императора.

— Нет, речь пойдет вовсе не об этом. — Марэ снова повернулся лицом к Мак-Мастерсу. Тед ожидал увидеть на этом лице ненависть или даже бешенство, вместо этого во взгляде адмирала угадывалось покровительственное, почти дружеское расположение. — Видите ли, Мак-Мастере, я вернулся сюда с целью оправдать себя.

— Но как?

— Самым обычным образом. На заседании военного суда, которое, как я надеюсь, оправдает не только меня, но также всех офицеров и солдат, и избавит нас от обвинений в том, что мы выполняли законные приказы и добились победы над зорами, которые больше не способны угрожать Империи. Я выполнил свою миссию, Мак-Мастере. Война окончена, и я готов покинуть свой пост.

Мак-Мастере перевел взгляд с Марэ на стоявших возле люка морпехов, а потом опять посмотрел на адмирала.

— Вы в своем уме? — наконец тихо спросил он. — Вы представляете, какие обвинения выдвинут против вас? Исходя из них, вы уже сейчас должны быть на том свете. Ни нарушение субординации, ни даже измена не будут самыми тяжкими вашими преступлениями. Ксеноцид… — Он замолчал, не найдя нужные слова.

— И это не пройдет. У меня есть приказ, лично отданный мне императором. — Марэ опустил руку в карман своего кителя и медленно достал оттуда конверт с синей императорской эмблемой, изображающей меч и солнце. В этом приказе четко говорится о том, что на протяжении всего периода чрезвычайного положения Его Величество наделяет меня абсолютной властью в зоне боевых действий и правом предпринимать любые шаги, которые необходимы для выполнения моей миссии.

Я заявляю, что никоим образом не скомпрометировал оказанное мне доверие. Я ни словом, ни делом не нарушил букву этого приказа. Основываясь на этом, я и готов предположить, что военный суд Имперского флота снимет с меня все обвинения.

— Но какое отношения к этому безумию могу иметь я?

— Очень простое, Мак-Мастере. Вы, как старший офицер Имперского флота, должны предпринять все возможные шаги, чтобы подтвердить, что я действовал правильно и не нарушал Единый Кодекс.

— Но если я откажусь?

— Едва ли вы так поступите. Вы — уважаемый, здравомыслящий человек, который не подпишет смертный приговор своему сослуживцу-офицеру, не дав ему возможности предстать перед справедливым судом.