— Да! Знаю.

— Отлично, тогда скажите мне, где она, и я немедленно отпущу вас, я избавлю всех ваших близких от неприятностей. Я сделаю вас богатыми. Я дам вам столько денег, сколько вы попросите.

— Хорошо, скажу.

— Сколько?

— Не сегодня. Я устала.

— А когда?

— Вы же сами назначили срок — неделю. Вот через неделю и поговорим, а сейчас идите.

— Хорошо, — Косоруков развернул свою коляску лицом к выходу и уже возле двери бросил через плечо:

— Вы отдохнете, а потом мы продолжим разговор. Честно говоря, не понимаю, зачем вам нужна это неделя. Раньше скажете — раньше выйдете отсюда. Если вы хотите потянуть время для того, чтобы как-то меня обмануть, предупреждаю сразу, если что-то пойдет не так, я начну по одному уничтожать ваших родственников и друзей. И не остановлюсь ни перед чем.

С этими словами Косоруков поспешил выехать из комнаты, оставив Марию одну. Когда он покинул комнату, везде тут же погас свет, а Мария осталась сидеть в кресле, и в темноте стало видно, как вокруг нее светится еле заметный светлый ореол. Как будто внутри женщины горела лампочка, просвечивая сквозь кожу. И самый яркий свет исходит из области ее живота.

* * *

Центральная городская поликлиника. Палата кардиологического центра. Профессор Анатолий Евгеньевич Руденко

Было около трех часов ночи, когда Руденко почувствовал, что в палате кроме него есть кто-то еще. Какое-то еле уловимое движение рядом с собой, как будто ветер коснулся его руки.

— Маша! Это ты? — воскликнул Анатолий Евгеньевич и открыл глаза. В палате было темно, свет падал лишь от окна, но за ним стояла ночь. Поэтому не было видно ни зги. В голове — шум от снотворного, на груди — тяжесть, от которой холодели ступни ног и кисти рук. Сердце по-прежнему отказывалось работать нормально. Руденко поднял руку и попытался нащупать на прикроватной тумбочке таблетки, но вместо них его пальцы наткнулись на свернутую в трубку газету.

«Вадим! — подумал он. — Вот ведь недаром Чертом его кличут! И как это ему удается проникнуть к нему в палату незаметно даже для охраны? Ну, ладно, днем, а ночью?» Руденко провел рукой по газетному листу и подушечками пальцем нащупал еле заметные булавочные отверстия. Много отверстий. Письмо от Вадима.

Руденко сел на кровати. Голова чуть прояснилась. «Надо пойти в туалет. Если попробую читать газету в постели, то вызову подозрение». Нащупал ногами больничные тапочки, встал, надел халат, висевший на спинке кровати. Его движение тут же услышал охранник, сидящий у входа. Он приоткрыл дверь и заглянул в палату.