— Куда вы, Анатолий Евгеньевич? — прошептал он.

— Да, в туалет, — так же шепотом с раздражением ответил Руденко, — я же не выхожу за территорию, или мне уже по комнате ходить нельзя?

Охранник молча прикрыл дверь. Руденко взял с тумбочки газету, и, пошаркивая ногами, направился в санузел. «Или, может быть, мне показалось? Газета лежала на тумбочке еще днем, просто мне было не до нее». Анатолий Евгеньевич никак не мог вспомнить. Он напряг мозги, но вместо этого вспомнил о главном, о своей дочери, которую похитил какой-то калека в инвалидной коляске и престарелый спецназовец на глазах у него и его близких на поминках его учеников.

Мозг под воздействием успокоительных и снотворного услужливо помог ему на какое-то время забыть эту страшную правду, погрузил его тело в полудрему, и вот сейчас все произошедшее с оглушительной ясностью вдруг снова ворвалось в его сознание. Руденко зашатался и застонал: «О, господи, Мария, моя дочь! Что же я наделал? Это я виноват!». Схватился рукой за спинку вовремя подвернувшего стула и сел на него. Газета выпала из руки. Удар туго свернутой бумаги о пол в полнейшей тишине прозвучал достаточно громко, чтобы обратить на себя внимание. Руденко снова вспомнил о послании Черта. Надо было обязательно прочитать его, но мысли о дочери не отпускали. «Как так могло получиться, что эти гады захватили именно ее? Почему я не предложил вместо нее себя, старый дурак? Она же ведь ранена!»

И в этот момент он услышал внутри себя. «Все хорошо, отец, не надо корить себя! Я сама захотела этого!»

— Маша, ты здесь? — вслух проговорил Анатолий Евгеньевич и посмотрел вокруг себя. — Где ты? Почему я тебя не вижу?

Или ему только показалось, что он произнес это вслух. Анатолий Евгеньевич попытался ущипнуть себя — но руки не слушались его, — двинуть ногой — но он не чувствовал своих ног.

— Потому что меня нет и не может быть рядом с тобой, — услышал он голос Марии внутри себя. — Ты же знаешь, я сейчас далеко, но это не помешает нам общаться!

— Мне это только кажется? — догадался Анатолий Евгеньевич. — На самом деле, я сплю.

— Не спишь, наш разговор происходит внутри твоего головного мозга, но ты не спишь. Все происходит точно так же, когда на нас были надеты ретрансляторы!

— Да, но сейчас-то на мне нет ретранслятора?

— Нам и не надо, мы, вернее, я, перешла на другой уровень, другой канал общения, и моих возможностей достаточно, чтобы мы слышали друг друга и общались.

— Всегда?

— Нет, пока только ночью.

— Ну, хорошо! С кем еще ты можешь входить в контакт?

— Только с тобой, папа. Я знаю, Антонов сейчас делает попытки войти со мной в контакт, он все делает правильно, я его слышу, но я ему не отвечу. Это опасно для него и для тех, кто с ним рядом.