Облачившись в свои грязные пропотевшие вещи, Вадим забрал оружие, мешок и покинул административный блок.
* * *
Как только вышел «на улицу», будто бы некую границу переступил: злоба сразу иссякла, словно её и не было.
Шёл на ватных ногах по жилому блоку, обмирая от страха и ежесекундно ждал, что сейчас сзади заорут: «Держи татя!!!»
Да, и не просто шёл, обмирая от страха, но при этом ещё еле сдерживался, чтобы не упасть на колени, заползти куда-нибудь в угол и биться башкой об решётку, причитать-плакать.
Вот такой рефрен звучал в голове, помимо воли, навязчиво, непрерывно, как бывает, когда какая-нибудь прилипчивая мелодия забредёт под своды пустующего черепа и крутится, крутится, пока не вытеснишь её чем-нибудь другим.
– Уймись, истеричка… – сквозь зубы шипел на себя Вадим. – Ты ведь только что такой крутой был… Бегал, как кровавый вурдалак, всех подряд резать хотел… Уймись! Они заслужили это. Возьми себя в руки, тебе ведь ещё выйти отсюда надо…
Какие-то люди окликали Вадима и предлагали зайти «на огонёк».
Он игнорировал эти призывы и любопытные взгляды, двигался как сомнамбула, – хорошо, хоть как-то умудрился маршрут запомнить и ни на кого не реагировал.
Повезло, что ему не встретились Гвоздь с Корсаром. Не в том он сейчас был состоянии, чтобы сказать им что-то вразумительное и объяснить своё скоропостижное возвращение.
До КПП Вадим добрался, можно сказать, на автопилоте. Последнюю четверть пути весь с головой ушёл в подготовку финального диалога с дежурным. От этого зависело, выйдет он отсюда или нет.
Добрался, нажал на клавишу переговорного устройства, уже вполне вменяемым голосом пробурчал: