Но травы не было. Вернее, нашлось всего несколько стебельков, которые Во притащила, вырвав с корнем и, присев на корточки, стала насильно запихивать в приоткрытый рот Кхи. Остальные самки и детеныши вытягивали шеи, любопытно фыркая и ворча. Самочка-подросток, догадавшись, что старая Во не просто так заставляет есть Кхи, попыталась стянуть одну травинку. Это ей удалось, но когда она, осмелев, протянула руку за следующей, ее встретил злобный оскал и такой удар, что воровка покатилась по земле, жалобно хныча. Мать ее, оскалилась на старую Во, но не двинулась с места — кроме младшего детеныша, к ней сейчас прижимались в поисках тепла и участия, двое малышей несчастной Кхи.

Сидевшая в стороне Уалла первой заметила охотников и подала сигнал, что те возвращаются. Вожак Хых шагал впереди. Рядом трусил его последний сын. Он вырвался вперед, спеша рассказать остальным о том, как прошла охота, но старая Во встретила сына неласково. Ей удалось кое-как пропихнуть остальную траву в приоткрытый рот Кхи, но больная так ослабела от боли, что еле-еле жевала и почти не могла глотать. Неизвестно, проглотила ли она траву, а если проглотила, то нужное ли количество.

Тем не менее, оживление при появлении охотников захватило и ее. Когда самки вскочили на ноги и поспешили к охотникам, крича и повизгивая, она кое-как приподняла голову и негромко ухнула.

Два охотника — вожак Хых и Гу — подошли к ней и тоже присели на корточки, глядя на заболевшую. Иногда кто-нибудь заболевал и либо выздоравливал, либо умирал. Обычно стадо бросало больных — тех, кто не мог самостоятельно передвигаться и продолжало заботиться лишь о детенышах, да и то забота больше была со стороны матерей и остальных самок — но сейчас их осталось слишком мало и надо было измениться. Кхи была еще молода. Она еще могла рожать. Более того, в ее животе, как и в животе Уаллы, тоже рос новый ребенок, хотя он и должен был появиться позже, чем малыш подруги Буша. И Гу, отец этого ребенка, волновался сильнее всех. Он заглядывал Кхи в закатившиеся глаза, гладил ее по руке, потом сорвал какую-то травинку и сунул ей в рот, чтобы та пожевала. Старая Во забормотала что-то невнятно, но не прогнала Гу. И так было понятно, что Кхи не может больше ничего есть.

Но есть могли остальные. Как ни мало было добычи, все-таки два прыгуна и ползун — как-никак, еда. И постепенно остальные стали подтягиваться все ближе и ближе, сглатывая слюну и посматривая на вожака Хыха. Ему надлежало разделить добычу, дав каждому его долю.

Тот, отвернувшись от Кхи, привычно подсел к сваленным в кучу тушкам и уже протянул к ним руки, чтобы распороть им шкуры, но внезапно замешкался. Рядом находились Мам, самый крупный и сильный, хотя и не самый агрессивный охотник, и молодой Буш. Эти двое как-то незаметно выдвинулись — сила Мама и копье Буша во многом заставляли с ними считаться. Правда, спокойный и немного ленивый Мам не лез никуда и легко мог отступить. А вот Буш…