– Отец Ярви сказал, что ты убил герцога Микедаса.

Одним мерзавцем меньше, но Бранд вздрогнул, как будто воспоминание причиняло ему боль.

– Его убила слишком твердая почва. Я их просто познакомил.

– Я вижу, ты не слишком гордишься подвигом?

– Нет. Мне кажется, я не особо гожусь для Матери Войны, не то что ты. У меня нет твоей…

– Ярости?

– Храбрости. Гнева во мне довольно. Но мне от этого как-то не по себе.

– Отец Ярви сказал, что это ты принес меня сюда. Сказал, что ты спас мне жизнь.

– Ну… на одной же ж скамье сидим…

– Все равно спасибо.

Он смотрел в пол, кусал губу. А потом все-таки решился и посмотрел на нее.

– Прости меня, пожалуйста. За все. За…

Вот опять! Опять этот беспомощный взгляд! Но ей вовсе не хотелось его обнять. Ей захотелось его стукнуть.

– Прости, в общем.

– Да ничего страшного, – сипло проговорила она. – Жизнь есть жизнь.

– Я бы хотел… чтоб все было по-другому.

– Я тоже.

Она очень устала. Все тело болело. И в душе – тоже все болело. И ей совсем не хотелось подбирать вежливые слова.

– Если тебе кто-то не нравится, ты ж не можешь сделать так, чтоб человек нравился, правда?

– Ну… да, – жалостно пробормотал он.