Тут Ярви вздернул брови, словно его только что осенила гениальная мысль:

– А что, может, у нас на борту найдется местечко для матери Скейр?

– Нас покинула одна таинственная лысая женщина, – согласился Бранд. – И освободилось место для другой.

Служительница Горма нахмурилась. Ей, конечно, очень хотелось попасть на борт их корабля, но она не хотела подавать виду.

– Не играй со мной, мальчик.

– А я и не умею, – невозмутимо отозвался Бранд. – Детство, знаете ли, слишком рано закончилось. Не успел научиться.

Мать Скейр медленно поднялась во весь свой немалый рост и прошлепала босыми ногами к решетке – насколько цепи пустили. И чуть подалась вперед. Тени бежали по исхудавшему лицу.

– Ты предлагаешь мне жизнь, отец Ярви?

– Поскольку она в моих руках, я думаю, да. Лучшего применения ей, я, по крайней мере, не вижу.

– Угу.

И Мать Скейр заломила бровь:

– Какая замечательная приманка. И никакого крючка внутри, правда?

Ярви тоже наклонился к решетке, так что их лица разделяло не более фута:

– Мне нужны союзники.

– Против Верховного Короля? Каких союзников я могу тебе привести?

– В нашей команде есть ванстерец. Хороший парень. Гребет хорошо. И в щитовом строю хорошо ходит, правда, Бранд?

– Ну да. Гребет хорошо.

Бранд вспомнил, как Фрор пел Песнь Бейла на холме над Запретной.

– И со щитом хорош.

– Я увидел, как он дерется плечом к плечу с людьми Гетланда. И понял, что мы очень похожи, – сказал Ярви. – Мы молимся одним и тем же богам под одним и тем же небом. Мы поем такие же песни на том же языке. И мы одинаково страдаем под ярмом Верховного Короля, и ярмо это все тяжелее.