Объяснение было не из ясных, но я не стал требовать уточнений. В пещере разыгралась новая сцена. Длинная речь Оора шла под рев и клекот, судорожные дерганья тел, судорожные всплески сияния, ошалелое размахивание руковолосами. А после нее, закончившейся все тем же истерическим воплем «Существовать! Существовать!», Оор возгласил:

– Сейчас, о братья, низкие из нижайших, приступим к обращению в праведники пленного ускорителя, жалкого и преступного самосожженца!

В пещере снова заметалось лихорадочное сияние, тысячи голосов проклекотали, провизжали, провыли:

– Вознести на позорную высоту! Унизить возвышением! Наказать! Наказать!

Над толпой взлетел один из аранов. От страха он сложил все ноги и плотно прижал к голове руковолосы. Араны перебрасывали его друг другу как шар. Около Оора опрокинулся на спину очередной адепт существования – образовался еще один двенадцатиногий постамент. Пленника вознесли рядом с Оором. Он судорожно пульсировал – тело то гасло, то разгоралось, то раздувалось, то опадало. Все араны, волнуясь, резко пульсируют – в том числе и светом.

Оор начал торжественный допрос пленного ускорителя:

– Уул, вы замыслили?

– Да, великий Оор, замыслили.

– Самосожжение?

– Да, великий Оор, самосожжение.

– Публичное?

– Да, великий Оор, публичное.

– Завтра, во время Темных Солнц?

– Завтра, во время Пыльных Солнц.

– Темных или Пыльных, презренный Уул?

– Пыльных Солнц, великий Оор, Пыльных! Я не осмелился бы солгать тебе.

– Ты способен, жалкий ускоритель конца, скрыть точное время, чтобы мы не явились на ваше отвратительное празднество.

– Я счастлив открыть вам точное время, чтобы и вы приняли участие в нашем восхитительном торжестве.

– Сколько несчастных вы подвергнете завтра ужасной каре?

– Сто три счастливца сподобятся завтра великолепного венца.