Не вступаем ли мы на путь, приводящий прямехонько в объятия одной из сект? Освобождение самосожженцев превратит ускорителей в наших врагов, – нужно ли на это идти?

– Эли, что с тобой? – мысленно воскликнул Лусин. – Неужели ты не хочешь спасти несчастных?

– Обращаю ваше внимание, дорогой друг: свободные ли они самоубийцы или насильственно казнимые, они – жертвы, – заметил Ромеро. – И это – главное!

Я обратился к Оану:

– Твои сторонники собираются завтра спасти обреченных. Им это удастся?

– Нет. Мы уже не раз нападали на ускорителей – и ни разу не получилось. Мы просто не можем бездействовать, когда наших братьев казнят. Завтрашнее нападение – это отчаяние.

После этих слов колебаться было нельзя. Но я все не мог заставить себя принять решение. Мери удивленно сказала:

– Раньше я не замечала в тебе трусости, Эли.

– И нерешительности, – добавил Ромеро. – Борьба всегда была вашей стихией, дорогой друг.

– Будем действовать по обстановке, – сказал я. – Быть равнодушным к чужому несчастью мы себе не разрешим.

До меня донесся голос слушавшего наши разговоры Камагина. Маленький космонавт поддерживал только крутые решения.

– Наши звездолеты всегда готовы прийти на помощь. Если командующий позволит, я подведу своего «Змееносца» на дистанцию максимального сближения с планетой.

Олег разрешил вывести «Змееносца» из общего строя эскадры.

– Радуйся, – сказал я Лусину. – Все будет по-твоему.

– Я буду радоваться завтра, когда собственными руками спасу осужденных!

Если бы он знал, что ждет его завтра…

Мои друзья разошлись по каютам. Оан тускло фосфоресцировал на пригорке: на родной планете ему было лучше, чем на борту планетолета. Я вышел к океану. Он накатывался на берег – рядом и в отдалении ухали подъеденные скалы. Мне хотелось ступить на океан, пройтись по нему: анализаторы установили, что плотность жидкости почти сравнима с плотностью ртути, даже железо не смогло бы здесь потонуть, не то что я в легком скафандре. Но жидкая среда была агрессивна, я побоялся рисковать перед завтрашними испытаниями. Вдоль берега перебегали мерцающие силуэты морских зверей. Я бросил в темную жидкость два куска стали. Первый достиг поверхности и вспыхнул: наверх вырвался столб пламени, на пламя метнулись морские хищники и мигом проглотили его. А второй кусок какое-то мерцающее животное захватило еще в воздухе. Сталь ярко засветилась в его теле, раскалилась, расплавилась, растеклась и растворилась – и через минуту опять ничего не было, кроме темного океана и фосфоресцирующего хищника, ждущего новой подачки, и других хищников, ошалело заскакавших вокруг в надежде урвать такой же кусок.