Лукас усмехнулся презрительно. У него под шелковистыми усами таились слишком изнеженные, выпяченные губы сластолюбца.

– С этим жирным бараном, которого вы привезли из России… Как его? Али-хан? Он бы совершил половой акт с Принцессой, и с помощью его тела в нее вошел бы эгрегор Гаспара. Это ритуальный жених. Ему должны были перерезать горло после ритуала. Он бы больше был не нужен.

Чем-то страшным дохнуло на Медного – то ли равнодушно-жестоким голосом их благодетеля, то ли подозрительным молчанием за спиной, то ли удушающим запахом мужского лосьона, исходящего от Лукаса. Пустыня летела в лицо сине-красными миражами.

– Но почему… Египет? – пробормотал он. – Алтай… Укок… Египет…

– Женщина, которую похоронили на сибирском плато Укок, происходила из древнейшего египетского рода. Рода, берущего начало от связи царицы Сутимозу с ее военачальником Имготепом. Их изгнали из страны, и род продолжился в Индии, а затем его потомки оказались в Сибири. Шаманы знали это, поэтому инициацию Принцессы Укок нужно было провести именно тут. В пирамиде Аменхотепа, в усыпальнице сестер фараона, на ложе, приготовленном тогда для самой Сутимозу. Принцесса Укок была волшебницей, она знала тайны мира, покоряла стихии. Если бы свадьба состоялась, то реинкарнированная Принцесса Укок родила бы через девять месяцев новую Царевну, которая вернула бы своему народу былое могущество.

Они ехали или только уже катились по пустыне. Впереди вставал оазис: резные кроны пальм, хижины с белыми и желтыми стенами, силуэты меланхоличных верблюдов… Или это только казалось? Или это мираж?! Где его пистолет, кстати? Он клал его, как учил Шкипер, – в карман на дверце. Медный внезапно ощутил, как его голова налилась свинцовой тяжестью и череп начал давить на мозг, словно крышка гнета для квашеной капусты. Он сделал попытку выпрямиться на сидении, затем скосил глаза – ноги мистера Лукаса в ковбойских сапогах ненатурально желтой кожи выжимали педаль тормоза. Машина остановилась. Красная пыль оседала на горячий капот.

– А откуда вы это… знаете… мистер Лукас? – едва ворочая языком, попытался спросить Медный.

Рядом с ним щелкнула ручка двери, и он услышал:

– Потому что я очень хотел, чтобы эта Невеста проиграла. Так оно и случилось. Магических эгрегоров только два, а царевен три… Кто-то должен был проиграть. А сейчас проиграет и вторая.

На подошве сапога мистера Лукаса блестят медные подковки – полумесяцы. Медный равнодушно смотрит на них. Смотрит, потому что уже не в силах пошевелить и пальцем. Ему остается только одно: спокойно наблюдать, как этот каблук внезапно поднимается, подковки нестерпимо сверкают, и ковбойский сапог с размаху бьет его прямо в лицо, вышвыривая из машины, словно пробку, вместе с кровавыми осколками выбитых зубов прямо на раскаленный песок.