На самом краю скалы прилепились домики для сотрудников – тоже плоские, похожие на казармы, но только яркой бело-желтой расцветки. Туда вел стеклянный коридор. Как сказал встречающий их секретарь Центра и дежурный управляющий, молодой чернокудрый сириец Йармук аль-Йакуби, коридор сделан для того, чтобы сотрудники могли в зимнее время без хлопот проходить в свои комнаты, ибо в это время ветры в Аламуте дуют со скоростью более двадцати семи метров в секунду, и с плато может сдуть даже средних размеров бычка, не говоря уже о человеке.

Также тут, на небольшом пятачке, белел коробок теплоцентрали, да к северу над небольшим зданием вился на ветру государственный флаг Иранский Исламской республики и флаг иранских ВС, а над плоской крышей медленно крутился небольшой локатор. Там размещались РЛС военных и секретный пункт связи. Кроме этого домика, судя по всему, на базе нигде не было людей в форме и с оружием: только по два охранника дежурили на пунктах канатной дороги, пассажирском и грузовом, да в дверях домика под флагом периодически показывался толстый военный в черном мятом мундире, шумно высмаркивался с крыльца и исчезал снова.

В коридорах Центра было уютно, пахло жасмином, а под ногами пружинил такой приятный и пушистый ковер, что Майя с трудом удержалась от того, чтобы разуться и пройти по нему босой. Центр, по словам все того же аль-Йакуби, одетого в светлый европейский костюм без галстука и парусиновые туфли, отделывали французы и итальянцы. Майя почти не видела там женщин. В обзорной экскурсии по всему Центру почти везде ей попадались на глаза молодые смуглокожие мужчины: кто-то был в европейских джинсах и майках, но большинство носило длиннополые белые халаты и такие же белоснежные брюки. Кстати, улыбчивые шведы из их свиты тоже облачились в такие же халаты, заботливо прихваченные ими с собой. Девушки появились только несколько раз – тоже в белом, в чадре и халате; все они несли кому-то подносы с кофе и «кока-колой», из чего Майя сделала вывод, что они, наверно, официантки. Что-то ей вспомнилось при этой мысли. Конечно же, балагур Чепайский! И она робко спросила Махаба о судьбе их развеселого сибирского друга.

– Умер, – лаконично и без особой грусти обронил араб.

– Умер?! – поразилась девушка. – Господи Боже… Отчего?

– Что-то с желудком. Иншалла!

Майя умолкла, но тут странный вопрос задала Кириаки. Она нагнала неспешно шествующую в сопровождении аль-Йакуби делегацию и, ухватив Махаба за рукав, спросила по-английски с каким-то злорадством:

– Скажите, Махаб, а они все тут ОБРЕЗАННЫЕ?