— Ишь ты! — глядя на карту Клекрий, глава рода Ясенева, не мог надивиться точности ее исполнения. — Знатный артефакт. За такой я бы, пожалуй, руку правую отдал, а то и сразу две. Не спрашиваю, где взял, негоже это для воина. Даже если ты душу свою за него Темному Властелину отдал — так это твой выбор. Собственный.

Разубеждать в обратном Степан никого не стал. Глядел лишь, посмеиваясь, как главы родов, вполне взрослые казалось бы дядьки, многим из которых давным-давно перевалило за семьдесят, тешатся словно дети малые, умиляются с этого жалкого клочка бумаги.

Совет затянулся до позднего вечера, причем Степан теперь больше слушал, чем говорил сам. Судили, рядили, взвешивали все «за» и «против», временами обращаясь к нему за советом. К его мнению прислушивались, его уважали, и это было чертовски приятно. Вдвойне же приятным стало принятие подавляющим большинством голосов его предложения. Кампанию решено было отложить. На месяц всего лишь правда, но и этого, по его прикидкам, должно было вполне хватить для того, чтобы сирти овладели азами ведения боя со стрелковым оружием. Да и нет худа без добра. За время, которое Степан планировал потратить на обучение личного состава, к Клекрию наверняка успеют присоединиться новые силы. Континент велик, слишком велик, сиртей на нем проживает великое множество и далеко не все они настолько глупы, чтобы продолжать вести борьбу с врагом в одиночку.

Покидали шатер Клекрия они бок о бок с Сергием. Староста и не пытался скрыть обуревавшие его чувства, видно было, что рад, рад встрече безмерно.

— Варвару видел уже?

— А то! Совсем зазналась. Виданное ли дело — десятком командует баба! Что, и взаправду так хороша в бою?

Ответить Степан не успел. Та, о ком они говорили, выступила вдруг из тени шатра, грозно выпятив вперед свои легендарные груди, от которых староста Сергий мало того, что вновь впал в привычный уже бессловесный ступор, так еще и вынужден был обессилено опереться на крепкое плечо Степана.

Следом за травницей выпорхнула из тени Улуша. Глаза ее смеялись.

— Кто у нас там такой любознательный? Уж не ты ли это, староста свет Сергий? Али глаза мои врут мне?

— Да нет, не врут глаза твои. Я это.

Ответ этот немудреный дался старосте с таким неимоверным трудом, что на лбу его аж испарина выступила.

— Ну так у меня и спрашивай: хороша ли я в бою?

— Хххороша ли ты в бою? — послушно повторил он за ней онемевшими от волнения губами.

— Хороша. А в постели хороша ли я?

Степан с Улушей переглянулись и молча, не сговариваясь, поспешили прочь, решив не мешать двум влюбленным то ли выяснять отношения, то ли играть в свои престранные ролевые игры.