Он надолго задумался, кропотливо перебирая в уме всевозможные варианты развития дальнейших событий. Выход был только одни: ждать. Оставить на время в покое городскую управу, пусть на ней продолжают пока горделиво развиваться полотнища имперских флагов. Город к вечеру они возьмут, это факт. А городская управа останется на десерт. Часы ее сочтены, одной ночной вылазки наверняка будет более чем достаточно для того, чтобы поставить на этой городской эпопее последнюю точку.

Как мог, Степан изложил свое видение ситуации Осипу. Оказалось, сирть придерживался точно такого же мнения, что и он, хотя и был крайне недоволен сложившимся положением.

— Я возьму половину воинов и пойду на помощь к Клекрию. Все одно Одноглазая не высунется из норы ни за какие коврижки!

Степан усмехнулся. Выражение это Осип позаимствовал у него самого и, хотя истинное значение слова «коврижки» для закаленного в боях воина по-прежнему оставалось тайной, пользовался он им с завидным постоянством, причем зачастую даже не к месту.

— Одноглазая?

— Хочешь — верь, хочешь — не верь, но за старосту у них там баба поставлена. Сама страшная, как смертный грех. Тьфу-тьфу-тьфу, избави меня Володарь от недоброзрачного* зрелища!

Почему-то Степан ни капли не удивился. Ильсу он встретил здесь, у ворот Геттингена, в прежней должности ее восстановили. Все сходится. Кому, как не ей руководить обороной обреченного города? Вместе с тем на душе стало как-то тяжко.

— Иди, — легко разрешил он Осипу. — Треть воинов оставь здесь, со мной, остальных можешь забирать.

— Не многовато ли? А ежели каверзу какую сотворить удумает проклятая баба?

— ИДИ, — с нажимом повторил Степан. — Сам разберусь.

Насупившись, Осип пополз в сторону открытого люка.

— Ты все слышала?

Улуша, до этого не принимавшая участия в разговоре, ответила вопросом на вопрос:

— Кто она тебе?

— Ты о ком?

— Ты знаешь, о ком я. Одноглазая.

— Никто, просто подруга.

Девушка задумчиво молчала, рассеянно накручивая на палец локон белых как снег волос. Ее смуглое лицо было повернуто к Степану, а глаза с тревогой всматривались в знакомые черты, силясь найти в них нечто такое, что способно подтвердить или опровергнуть ее предположение.

Наконец произнесла:

— Если удумал что, то лучше скажи. Без меня тебе все равно не справиться.